на середине мира
алфавитный список
город золотой
СПб
Москва
новое столетие



ПУШКИН   И   МУСОРГСКИЙ



В лесах времён,
в лесах имён
блуждает — что иль кто?
Из лесу вышел кот
неслышно;
да полно,
кот?

На опушке времени сидел композитор и вспоминал;
что вспомнил, то записал,
очень быстро.
Ноты легли в железнодорожную перспективу.
Правда, красиво?
На втором плане,
как бы издалека —
железных звуков река,
грохочущий хор.
Он заполнил весь простор.
Вот, к нам подойдя, утончился грохот,
и лег без остатка в ноты.
Пауза.
Тишина.
Произведение
на стихи великого гения.
Да, бывают и гении малые,
чуть-чуть усталые.


МУСОРГСКИЙ
Нет, нет, нет.
С самого начала неверно!
(рвёт бумагу)
Эдак невозможно, невозможно!
(бегает взад и вперёд)
А как возможно? Кабы знал. Э-эх!
(зовёт)
Гос-по-ди-и!
(напевает)
Христа ради,
Государь Ты наш, Батюшка,
Христа ради...
Э-эх!
Минор, только минор,
куда ты, в мажоре, куда ты...
(напевает)
Христа ради!
(садится)
Уши закладывает.
И всё старуха перед глазами. В синем халатике. То было в церкви. Одна дама меня спросила: не знаете, какой это образ Божией Матери? У меня почему-то отпечаталось в памяти, что эта, с голубком, в золотой лазури — Касимовская. Я ей и говорю: Касимовская. Бабка, в синем халатике, меня оборвала: не Казанская, а Каневская. Касимовская, говорю, и вязью вроде то же написано. Не Трофимовская, говорит, а Каневская. Пойми её, старую, попробуй. Все из головы нейдёт.


ГДЕ-ТО ПОЮТ:
А на дымном холоде февральском
с темнотой поземка кружит вальсом.
Да рожок едва пылает газом;
что-то между смертию и сглазом.
Вдруг танцующим поперёк
идет тряпичный бугорок.
Гляди, навалится, наедет.
Был человек, а стал медведем.


МУСОРГСКИЙ
Э-эх!
(напевает)
Государь Ты наш, Батюшка,
Христа ради...
Господи, что за лица!
(кричит)
Го-ос-по-ди-и!
Каково-то...
Минор, ре-минор.
Хотя вряд ли.
Посмотрим.


Сорвавшись со времён опушки,
композитор бросился на постелю, заткнув уши.
Описать ли жилую комнату?
Да всего полно
.


ПУШКИН
(подходит к окну)
А вы заметили, какая удивительная способность у наших нищих? Когда бы я на сцене ставил пиесы, набирал бы актеров из нищих. Не говорю о заграничных; эти дохлые все какие-то. Способность, между тем, отнюдь не свойственная народу нашему. Души больше — стыдливые, погруженные в себя.


МУСОРГСКИЙ
Пока не выпьют.


ПУШКИН
Что ж вы, так сразу-то? Злобствуете. А это у нас у всех в крови, несмотря на то, что по-французски говорить раньше, чем по-русски, научились. Дело не в актёрстве, это мелочь. Дело в исключительности, которая вдруг становится правилом. Я, честно говоря, нищих побаиваюсь.


МУСОРГСКИЙ
Хор нищих!
Вот что.
Именно, именно!
Хор нищих.
В миноре.


По суконному небу начерчены ветви чернилами
вороны кажутся неведомыми силами.
Чахоточная слякоть на улице;
Сырость со снегом судится.



ПОЮТ ГДЕ-ТО:
Как дрожит фонарик охранника,
так дрожит душа моя, тобой раненая.
Ах, стуки-стуки, жизнь с прорехою.
Мои муки — тебе потехою.
А за гробом, ты так и знай,
за любовь мою возьмут меня в рай.
Да и ты там со мною будешь,
никому тебя не отдам.
А за гробом — небесный град.
За любовь мою возьмут меня в ад.
Да и ты там со мною будешь,
никому тебя не отдам.


И вот, внезапно, ожили ноты.
Вторая половина субботы.
Ноты как мухи, отдираются от бумаги.
Стой! Кто идЁт? Дальше ни шагу
.


ПУШКИН
Чувствуете запах Империи? Это ещё что! Тут такое будет, что никому и не снилось. Не в том суть, что народ увлечен идеей обожения Царя, у французов тоже Меровинги были, но каждая личность в отдельности увлечена! Вроде бы говорю об одном и том же, а разница катастрофическая!


1-й ХОР, НИЩИХ
Государь ты наш, Батюшка,
подай, Христа ради!


МУСОРГСКИЙ
(кричит)
В миноре, вам говорю, в ми-но-ре!
Куда ж вы в мажор-то?
Э-эх, рабочий и колхозница!
(садится)
Уши закладывает.


1-й ХОР, НИЩИХ
Подай копеечку,
Христа ради!


МУСОРГСКИЙ
Не хочу быть Бетховеным!
Оглохнуть не хочу!
За-мол-чи-те!


2-й ХОР, ТРАКТОРИСТОВ И ТРАКТОРИСТОК
Хлеба!
Хле-ба!
Хле-ба и хле-ба!


1-й ХОР, НИЩИХ
Батюшка,
Христа ради!


Дирижёр
среди публики произвел фурор:
у него треснули очки от высокого напряжения.
Он сломал свою палочку и закричал:
— Я больше не хочу участвовать в сражении!
Музыканты прямо
попадали в оркестровую яму.
Премьера проходила в известном театре,
при известном сенаторе,
во время голода и холода.
Все — в шерстяных платках.
Кипятка нет.
Сердце молодо.
Без насмешки: память работает как швейная машинка,
Подольск или Зингер.
Интерьер, как сейчас помню —
точно из стихов Веры Инбер.

Композитор вздрогнул от собственной тени
и самому себе показался в смятении.
Нищие на тракторах выехали из-за кулис одновременно
и разъезжают по сцене как им угодно.
Голос, ни громкий, не тихий — умеренный:
— Купите газету «Сегодня»!



МУСОРГСКИЙ
Вот и поверишь, что внутри нас — дремучий лес.
Но куда смотрит собес?


ПУШКИН
Чувствуете, какая сила? Намедни я прогулялся по Невскому и заметил, что стало у нас полно вывесок во французском духе, только глупее. Да сами ведь знаете! И манеры, и костюмы. Нам до Запада далеко. Только все это ничего не значит. Они потому нам все эти фитюльки подсовывают, что боятся. Именно наших нищих боятся. Они своих-то боятся. А мы — живём, Христа ради.


МУСОРГСКИЙ
Жизнь моя
иногда напоминает мне лазание по канату.
Едва дрогнула рука, и —
в шахту.
Ведь у меня есть семья,
и так далее.
Но — почему?
Тонкое,
дальнее.
Тяжесть не по силам уму.
Я как в дыму.

Я рассказывал о старухе. Могу определенно объяснить, что так запало мне из этого краткого разговора — общая черта наша. Лезть на рожон. Процесс! Процесс! Знаете, образ этот, Богородицы, так похож на детские мои воспоминания! И лазурь та же, и золото по ней, и голубок. И красивый мальчик, с которым так хотелось познакомиться. Так хорошо! А теперь лишь горечь во рту. И, знаете, не проходит. Вам приходилось есть горькую картошку? Мне, вот, приходилось. Не в детстве, правда.


ПУШКИН
Горькую картошку есть, пить ячменный кофе и морковный чай. Как в монастыре Великим Постом. Вы бывали? Я тоже нет. А говорим.


МУСОРГСКИЙ
Говорим, вот.


ПУШКИН
Это хорошо. Предмет высокий.


МУСОРГСКИЙ
Как знать, как знать.


ПУШКИН
И не сомневайтесь.
Знаете, я сон видел недавно. Вообще, сны не люблю, в них нет композиции. Но этот похож на сюжет для новеллы. Представьте: война, захватчики гонят в плен людей. Отдельно — одних от других. По какому признаку разделяли — не могу сказать, не понял. Захватчики в мундирах, на манер средневековых. Остановились в пути. Между толпами гонимых — решётки. И вот, двое когда-то любивших друг друга людей, мужчина и женщина, случайно узнали друг друга. Им удается тайком переговариваться, даже пожать друг другу руки. Наутро один поток погнали в одну сторону, другой — в другую. Это первая часть. А во второй — гонимые одержали победу. Государство восстановилось, и блистает Империей. Герои, много пережившие, встречаются на площади столицы. Кругом — пышное празднество. И вот, это двое повели себя так же осторожно, как во время пленения. Они словно бы в первый раз видят друг друга.


МУСОРГСКИЙ
Помните, у Гейне — зубная боль в сердце? Кажется, для русского это обычное состояние. Если подбирать похожие образы, получится: чирей, что ли.


ПУШКИН
В народе говорят: пришла беда — отворяй ворота. Скорби — те же дорогие гости. Хороши, когда уходят.


МУСОРГСКИЙ
Сон ваш — звонок в будущее.
Мне пожары виделись молодые;
глаза окон, будто живые,
когда я под февральским снегом
согревался бегом.
И совершенно не могу поверить, что нахожусь здесь, в этой стране, в это время, и у нас тут такое, такое... будет!

(ложится на кровать и пытается накрыться полотенцем)


Великая загадка нищеты
открыла сокровенные черты.
Подобно створкам, книги нависают.
Но нищета — какая?



ПУШКИН
(всё у окна стоит, только присел слегка на подоконник)
Не советую вам особенно напряжённо думать на эту тему, вообще не советую думать напряжённо. У нас и так — страна советов. Признаться, плохого в этой фразе ничего не вижу. Однако, сам в том же духе: все хорошо, значит, сделаю, чтобы сложно было.


МУСОРГСКИЙ
Именно! Именно! Сложно. Мучительно!
Нет. Радостно! Торжественно.
Какая мощь!
Нищий будто видит тебя насквозь. Иногда осмеливаюсь думать, что затевают нищие свои гнусавые оратории не ради денег, а ради какой-то другой выгоды. Достоевский рассказывал об одном нищем, у которого после смерти (где-то на пароме) нашли зашитыми в одежку несколько тысяч. Именно! Не в деньгах дело. В каком-то патологическом влечении лезть на рожон. Даже идеей-то это не назовешь, а так, тема, фраза.


ПУШКИН
И тем не менее. Нищета — противофаза нашей жизни. Мы говорили с вами, и я вспомнил один вечер, когда Наташа уехала на бал, а я остался с детьми. Это бы ещё ничего, но Наташа отпустила почти всю женскую прислугу, потому что были праздники. Я до такой степени вымотался, что вышел выпить пару чая в ближайший трактир, когда дети, наконец, уснули. Я кого-то встретил и пригласил с собой. Помню, он всё смотрел на мой сертук, на котором недоставало пуговицы, потому что Наташа ещё не приехала и некому было её пришить, а сам я всё оттягивал это дело, по страшной усталости. И денег у меня не случилось, так что пили на средства приятеля. Не могу вам в точности описать то состояние, но я не чувствовал себя униженным или устыженным. Я чувствовал себя другим. Причём не просто другим, а опасно другим. Во мне проснулось что-то вроде гордости своим положением. Будто мне все должны. А, впрочем, молодой француз Гюго вполне сносно описал все такое. Не буду повторяться.


МУСОРГСКИЙ
Я иное наблюдал в наших ветеранах, возвращающихся из Болгарии и Крыма. На всех словно бы золото лежало, хотя мундиры и обувь почти потеряли вид, и было много калек. Потом они просили милостыню на аллеях парков. То есть, не просили, а сидели и смотрели на нас. У одного в руках были чётки.


ПУШКИН
Да, это именно тот характер, который мы с вами так и не высказали. Вы ведь верно подметили: нищему не нужны деньги. Он не боится унижения от людей. Он страшный эгоист. Образно говоря, между душой, ищущей в подобном себе светлый образ блаженного, и этим идеальным образом, всегда стоит вонючий и отвратительный нищий. И редкая душа удержится, чтобы не взбунтоваться. Знаете, я для себя нашел компромисс: подаю только молящимся, пусть даже и для виду.


МУСОРГСКИЙ:
Но финал! Финал!
Безысходности не существует!


ПУШКИН:
Смерть — вот лучший финал.


МУСОРГСКИЙ:
Именно! Хотя и в миноре.
Не знаю почему, но мыслей тягостных тюрьму
взламывает, как ракетой,
напев:
Святый Боже, Святый крепкий!
Уж мы с вами — в другом пространстве.


ПУШКИН
Здравствуйте!
Поверьте, на свете уж так много наговорили о моих стихах, что хочется чуточку поговорить прозой. Хотя и о прозе тоже много наговорили. И всё так темно, так путано!


МУСОРГСКИЙ
Лавина
неотвратима.
Она несётся со скоростью курьерского поезда,
её тучные бока приоткрывают иногда на поворотах
характеры исторических процессов.
И вот, потомок поднимает лицо, так напоминающее лицо предка.
Это и страшно, и восхитительно,
это губительно
для целых слоёв общества.
Искусство задыхается в своей тесной каморе и просит денег, денег.
Богатые сочинители растут как грибы, а искусство глохнет и слепнет.
Хотя, может быть, это и к лучшему.
Возможно, ему назначат пенсион.
У человечества проявляется запах смертельно больного, старого человека,
но не могу сказать, что его не было до сих пор.
И вот, на улицы выходят массы народа.
О, если б только просить денег у тех, у кого они есть!
Мы всегда стыдимся просить денег!
Но надо просить у тех, у кого они есть!
А мы просим у тех, у кого их нет.
Это служит началом войн и распрей.
Воздуха!
Власти!
Бога!


2001 г.




кухня
гостиная
станция
на середине мира
новое столетие
город золотой
корни и ветви

Hosted by uCoz