на середине мира
алфавитный список
город золотой
СПб
Москва
новое столетие


ИГОРЬ КАРАУЛОВ





ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ЧЕТВЕРКА



***
у меня, например, заноза в сердце,
в голове пустота, на душе скверно,
а мне говорят:
как тут учтен опыт лианозовцев?
как преодолено наследие постмодерна?




ЛЮБОВЬ

старший кассир любовь
получила букет сирени
от бывшего алкоголика
грузчика

бывшего?
на рожу его посмотри

ну а вдруг у него внутри
прекрасный принц
или актер джуд лоу?
а что такого?

а она
даже спасибо не сказала
показала глазами:
ложь мол туда

она занята
неотрывно ведет летопись
наших продуктовых побед

ей шестьдесят лет
редкие волосы
разбрелись по голове
как рыжие муравьи

по-хорошему
по-старому
пора на пенсию

пожить для себя
для семьи

но ей здесь интересно
здесь у нее свои

здесь воинство цифирок
ареопаг товарок
здесь коды
они что-то значат

одна ошибка
и рис краснодарский
превращается в рыбу навагу

старший кассир
тезка господа бога
и помнит об этом

того ведь тоже
не купить обычным букетом




СИРОТЫ АННЫ

Знаменитая петербургская четверка,
ставшая символом этого города,
росла на окраине рабочего поселка,
где бедность не бывает опрятной и гордой.
Юджин протирал стекла партийным ЗИЛам,
Джо разносил булочки на вокзале,
Тимми и Толли ходили по могилам,
собирали цветы и продавали их заново.
Потом они ограбили дом культуры,
унесли две гитары и барабан,
пели бомжам за глоток спиртовой микстуры.
Там-то их и нашел продюсер Гарри Алиханян.
Он сказал: я не могу обеспечить признание
группе, назвавшей себя «Черные тараканы».
Для начала надо сменить название.
А давайте вы будете зваться «Сироты Анны»?
Анна — это была тихая старушка,
к которой они сбегали от гнева отцов-пропойц.
У нее на полке стоял пятитомник Пушкина
и еще годовая подшивка The Village Voice.
На тот момент она ничего так держалась,
душилась шанелью, носила расшитые тапки,
но Гарри сказал: будем давить на жалость,
так нам быстрее пойдут реальные бабки.
На модном лэйбле «Роуз Люксембург»
они записали свои первые синглы,
и вскоре о них узнал весь Петербург,
в клубах их рвали на части, охрана была бессильна.
Комсомолки становились в очередя,
чтобы с ними попробовать пьяного секса нежного,
а на столетие вечно живого вождя 
они всю ночь зажигали на даче Брежнева.
Они колесили по миру из года в год,
Лондон, Нью-Йорк, Боливия, Филиппины,
а когда они пели на Земле Королевы Мод,
их огромной толпой пришли послушать пингвины.
А потом Джо подцепил болезнь звездную,
Тимми до самых почек разъела зависть,
Юджин заделался профсоюзным боссом,
а Толли стал просто старик с пустыми глазами.
Разумеется, группа распалась. На смерть таких групп
нервно реагирует земная магнитосфера,
и однажды утром один посиневший труп
в гардеробе заметила уборщица Вера.
Оказалось, что это Гарри. Его язык
был призывно раскатан, будто дорожка в Каннах.
Попрощаться с ним не приехал никто из них —
тех, кого он за ручку привел в страну великанов.




КОНГО

Бельгийцы научили африканцев
рисовать
курить трубку
ездить на велосипеде
отрубать руки

Последнее понравилось больше всего

Ты украл лепешку? Тебе отрубают руку
В поле не выполнил норму? Тебе отрубают руку
Посмотрел на хозяйскую дочку? Тебе отрубают руку
Помогал партизанам? Тебе отрубают руку
Ты гомосексуалист? Тебе отрубают руку
Ты альбинос? Тебе отрубают руку
Ты из другого племени? Тебе отрубают руку
Ты человек? Тебе отрубают руку

Однорукие люди
уходили в леса
замирали
пускали корни
превращались в деревья

Отрубленные руки
уползали к ближайшей воде
превращались в рыб

Миллионнорукой называют реку Конго

Каждое дерево знает:
есть в реке его рыба

Каждая рыба знает:
есть в лесу ее дерево

— Хорошо, что у нас так не делают
Ты моя рыба, я твое дерево

— У нас так не делают, но могли бы
Ты мое дерево, я твоя рыба




ИЗ ЭМИЛИ ДИКИНСОН

Иван погиб за красоту,
за правду лег Саид.
Они лежат с землей во рту,
один другому говорит:
— Ну ладно мы, понятно — мы,
наш путь был прям и сжат,
но эти, скорбные умы,
какого шута здесь лежат?
Другой неспешно отвечал:
— Вот этот, у стены,
права грошовые качал,
и не стерпели пацаны.
Вон тот делиться не хотел,
а эту рак увел.
А трое рядышком, вон те,
всю ночь глушили метанол.
Одних убил Афганистан,
других взяла Чечня.
Моли же, чтоб я перестал,
ведь это, в общем-то, фигня.
— Но что ж примером не-фигни
послужит, милый побратим?
— А то, что мы с тобой одни
на этих грядках говорим.
Они безгласны, каждый нем,
был шумен, но утих.
И мы легли сюда затем,
чтоб тут беседовать за них.
Но с ними вместе в полный рост,
разъяв свои гроба,
мы прорастем во весь погост,
едва послышится труба.




1984

эти евреи
больше не могут летать
им обрезали крылья
попали они в медсанчасть
их прекрасные хрупкие клювы 
перевязаны белым бинтом
и вода цвета клюквы
впиталась в казенный бетон
и вода цвета клюквы
течет в развеселой протве
где цветочки
где буквица ведает буквы
и манжетки
трилобитами в сонной траве
шебуршатся и шепчутся в сонной траве
о евреи ненастного лета
синее колесо василька
всё идём и идём мы с портретом
черненко на швабру надетым
и всё выше и выше поём
и судьба всё еще высока




ДЗЕРЖИНОС

в горах воевали чекисты
называли себя «дзержинос»
носили бородки клинышком
по ночам
приносили детям разные сладости
самоварные леденцы
очень любили
любили жёлтый рассвет
блеск водопада в листве
быструю смерть
а убивали их очень долго
мёртвые казались нестрашные
кожа да кости
кожей
обернули тысячи
альбомов для фотографий
из костей построили изгородь
два сарая
дом культуры в нашей деревне
там сейчас моя милая поёт по-польски
будто листья прошлой весны
шелестят восставшие
из канав




ЭЛЭЙ

Коньяку на два пальца, дружок, мне налей,
протяни мне лимонную дольку.
До чего же мне нравится слово Элэй,
больше Видного или Подольска.
Между прочим, я в Видном когда-то живал,
было мне тогда года четыре.
А на тему Подольска какой-то провал,
помню, девок мы там подцепили.
Две блондинки в годах, малоросских кровей,
то ли гэкали, то ли рыгали,
и одна все твердила, что хочет в Элэй,
а другая нудела: ну, Галя.
Пили водку «Еврейскую» ради понтов
и срубились в момент, а наутро
просыпаемся — глядь, ни бабла, ни котлов,
и на брюках дешевая пудра.
Я смотрю, ты так бодро хомячишь икру 
и на телок косишься без цели.
Я все вижу: ты, братец, агент ЦРУ,
но не буду стучать метрдотелю.
Ничего ты не выловишь тут, дуралей,
только выложишь деньги на бочку.
Лучше вот что: ты мне расскажи про Элэй,
толку нет тосковать в одиночку.
Мне приснился Элэй будто город в степи,
небоскребы среди терриконов,
там где розы цветут, там где пишут стихи
сыновья работяг-лепреконов.
Мне приснился Элэй как хрустальная твердь,
лунный путь, золотые ворота.
А на самом-то деле какой он, ответь?
Два часа еще до самолета.
Я готов — если скажешь про ветер морской
или скажешь про холод подземный.
Я хожу по ночам и питаюсь тоской —
слаще крови из вены яремной.
Если мертвое брюхо тоскою согреть,
ночь тепла, что твоя чернобурка
и шпион за шпионом уходит на рейс  
под мелодию Криса де Бурга.
Он встает из-за столика, гасит свечу
и на галстуке правит булавку,
оставляя свой карий бокал москвичу,
помянуть подольчанина Славку.
А потом в бизнес-классе — простор для колен —
по сто раз выверяет по смете,
чтоб стрекозы судьбы прибывали в Элэй
чуть быстрее, чем бабочки смерти.




ПРОСПЕКТ

Проспект Ватутина
переименовали в проспект Шухевича.
Как быть нам теперича?
Всё так запутано.
Совесть — такая гуттаперча.
А может, притерпимся?
Нам же не трудно.
Там же такие же люди —
русские стихи 
любят больше, 
чем русские трупы.
Может, придем еще к вам, бояре,
пешком
по проспекту неважно какому,
с большим мешком,
поставим столы, поедим шашлыков
в Бабьем Яре?




ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ЧЕТВЕРКА

Буратино, исполненый носов, 
то есть покрытый носами с головы до пят;
Мальвина, бритая налысо, с голубыми глазами, 
голубыми ногтями и голубой кожей;
Пьеро, прозрачный, как тонкий полиэтилен, 
исчезающий и возникающий;
крылатый пес Артемон,
говорящий на полусотне языков:
фантастическая четверка, много лет ведущая войну
с киборгом Карабасом 
и межпланетным слизняком Дур’а'маром
за будущее галактики,
приглашает тебя в свой высокий хрустальный город.
— Вы же понимаете, зачем мы вас вызвали.
Нас интересуют ваши сверхспособности.
— Но у меня нет сверхспособностей,
нет даже мало-мальских особенностей. 
Я не могу дышать в вакууме,
плохо ориентируюсь в невесомости,
не могу питаться камнями,
поджигать воду,
плохо различаю свободу и несвободу,
у меня забиты энергетические каналы.
— Нет, вы всё не о том, не о том,
у нас уже навалом таких бойцов,
мы заселили ими Нептун, Плутон,
раскаленный Меркурий, в конце концов.
Их ничто не берет, им под силу любые задачи: 
сделать глазунью из звезд,
проложить мост между мирами,
но у них нет способности к умиранию,
а смерть побеждается смертью, никак иначе.
Потому-то мы и зовем вас в свои когорты
армии освобождения кого-то там от кого-то.




ПЕРСОНАЖИ

«Я персонаж прозы поэта Ш.,
но у меня есть и собственная душа», —
представился мне товарищ из Дебальцево. —
«А вон и мой автор, с девицей возле диванчика».
Поэт Ш. был заносчивый молодой человек.
Я с ним работал в газете о том, чего нет.
А теперь ему сорок лет в обед.
Грустно думать о нашей судьбине плотской.
В это время в зал входит Иосиф Бродский:
«Здравствуйте, я персонаж прозы поэта К.,
но у меня есть и собственная рука.
Она ещё теплая, трогайте — вам и вам.
Кто мне тут нальет пятьдесят грамм?»




КАПСУЛЫ ВРЕМЕНИ

Из первой капсулы пишут:

Дорогие потомки!
Завидуем вам: вы живете при коммунизме,
насытили всех голодных,
бороздите Марс,
поголовно играете на тромбоне,
победили рак, тоску, одиночество.

Из второй капсулы пишут:

Отвратительные ублюдки!
Желаем вам сдохнуть от СПИДа,
полечь на бандитских стрелках,
на афганской, чеченской, 
таджикской, киргизской,
заживо сгнить от проникающей
радиации.

Из третьей капсулы пишут:

Милые братья-марсиане!
Надеемся, вы смогли привыкнуть 
к этой планете,
научились пить жидкий лед,
не сгораете больше на солнце,
избавились от аллергии на хвою,
отделались от надоедливых мелкоглазых.

Из четвертой капсулы пишут:

Дорогой я!
Лариса Геннадьевна — дура и агент короля.
От поездки в Звенигород 
отвертись под любым предлогом:
вывихнул ногу, подхватил коклюш.
Два золотых франка лежат в гостиной
под третьей досточкой от порога.
Жак де Молэ, ученик 4Б класса
средней школы № 666,
победитель районной олимпиады
по природоведению.




ИСТОРИЯ

наша с тобой история
узнает сослагательное
наклонение

я принесу тебе букет

из 99 «бы»
ослепительно-синих

с восемью лепестками

из оставшихся «бы»
я построю просторный дом
на берегу большого
круглого озера

а потом наскребу
еще горстку «бы»
куплю на них босфор
и дарданеллы
и подарю музею
русского флота

и еще одно «бы»
оставлю себе
как последний патрон
в стволе



Игорь Караулов
На Середине Мира

Играем Гамлета: стихотворения.

Фантастическая четверка: стихотворения.

Глэм-рок: стихотворения.





на середине мира: главная
озарения
вера-надежда-любовь
Санкт-Петербург
Москва