на середине мира
алфавитный список
город золотой
МИХАИЛ КВАДРАТОВ
Живет в Москве. Родился в 1962 году. Окончил МИФИ, к. ф.-м. н. Книги стихотворений: «Делирий» (2004); «Землепользование» (2006); книга прозы «Гномья яма» (2013).
Публиковался в журналах «Знамя», «Волга», «Новый берег».
ФЕЯ ТРЕТЬЕГО ПИЩЕБЛОКА
***
Писатель, ровно обстрогав,
волшебный карандаш слюнит.
Рисует дом. Описывает быт.
Придумывает нож. Придумывает шкаф —
распахивает дверцу верною рукой, —
и персонаж, неведомо какой,
его оттуда ножиком разит.
Всё кончено.
***
Вот и дятла — ласточку Ареса
рано утром понесли из леса...
Отче, Отче, что же ты — проснись,
слышишь: время утекает ввысь.
Поздно думать — сметь или не сметь:
будет тонко ненависть звенеть
в светлых залах, сумрачных прихожих.
Скоро смерть запросится под кожу,
спрячется в подрёберной пещерке,
станет таять острым леденцом —
просто вышел срок... Душе пора за дверку,
за пальто, за окна, за крыльцо;
ночью занесёт её на переправу,
беженку, черницу, юнге фрау,
вот душа разделится с тобой...
Ловкою монтажною иглой
некий господин продёрнет нить
между берегом другим и этим —
будет чуткой уточкой скользить
по озёрам серым на другом рассвете.
***
Всех зима заманит и убьёт.
К вечеру замёрз тритон в фонтане
вместе с мотыльком, листами и цветами.
Улетела птица-кривоглот.
Все ушли. Но, втянут пустотой,
по дорожке в привокзальном парке
мчится, мчится оборотень жаркий
в белой шубке с искрой золотой.
Мефодий
Мефодий пьян, срывается домой,
Неявный бег кротов под мостовой,
Далёкий клёкот бешеных грачей
Его страшит, он беден, он ничей.
И восемь кошек, семеро котят
В окошки укоризненно глядят;
И говорит почтенный господин:
«Повсюду жизнь. Мефодий не один:
Он редко жил, но жизнь себя являла:
Пружинила, срывала одеяло,
Гнала по трубкам кровь и молоко.
Беги, беги — уже недалеко».
***
этой ночью воздух обесточен
нечего искать такою ночью
заходи — совсем недалеко
там зима в прокуренном трико
кашляет — но ей немного лучше
там горит табак её колючий
светят фотографии огня
там зима не смотрит на меня
мы живые мы лежим на вате
мы живем в оборванной цитате
что кругом другие города
где никто не будет никогда
этой ночью воздух обесцвечен
мы не дышим — незачем и нечем
Под землёй
Звенит подземная пружина —
Иди, смотри.
Снаружи, может, всё зажило,
А изнутри —
Я сам судья и провожатый
На поезда,
И ожидающий расплаты;
И в час, когда
Летят вагоны в незнакомый
Подземный лес,
Выходят каменные гномы
Наперерез.
***
жили когда-то раздельно умерли слитно
переодели умыли ловко покрасили поалфавитно
тёрли в тефлоновой ступке под инвентарным 120-120
вместе с растаявшим временем и уходящим пространством
видимо так неудачно легли наши цифры и буквы в анкетах
в наших анкетах брошенных в маленький ящик когда-то и где-то
там где квадратное небо кружится по часовой а потом против стрелки
и по ночам потихоньку идут за моей головою четыре сиделки
доктор исай фрекенбок и слепой санитар передонов
я полевой колобок пережёванный шар из картона
вот уже книга судеб у этих в руках но я закатился под половицу
утром царапали оси дымились на лестнице дней колесницы
всё говорило — сера и дым — побыстрей улетать — здесь опять
недовольны гостями
но не уйти - мне повторять — жёлуди пахнут дождями
жёлуди пахнут дождём
Змея
И.Ц.
Ты — не ты, и я — не я:
Проглотить себя змея
Не сумела, не успела,
Почему — не наше дело:
Недоморок, полуявь,
Ты сюда ещё добавь
То, что было неспроста,
Перепутаны места,
Сожжены чужие дни,
Мы, конечно, не одни,
Как всегда идти домой
Не к тебе и не со мной.
***
Ближе к обеду над остановкой летела собака —
Собака себе и собака, но любая собака двояка:
Для тех, кто глядит с остановки — она непристойна, преступна —
Горды вымена, остальное, природа её целокупна,
И всё это оттого, что внизу у неё мало меха.
Но собака прилична глазу Того, Кто Всегда Смотрит Сверху.
Новый год
Хвалили Лиду,
А вышло всё наоборот.
И сквозь обиду
Опять приходит Новый год.
Кораблик тесен,
И вместо круга полоса.
И вместо песен
Глядеть в пустые небеса,
Вдевать в иголки
Презрения стальную нить
И возле ёлки
Жестоких пупсиков казнить.
***
нам лежать в остывшем персеполе
на несуществующей траве
без сюжета без вины и боли
вечером в четыре в голове
лопнет электрическая нитка
подрожит немного и внутри
задохнется пленная улитка
старая улитка розмари
***
действительности не было и нет
следи число пророчеств и примет
когда отыщутся тринадцать с половиной
придёт повестка почтой муравьиной
заставят сторожить секретный сад
где яблоки латиницей горчат
счастливая судьба — трещотка и двустволка
и ереси классического толка
бегущие волны
на середине мира
город золотой
новое столетие
СПб
Москва
корни и ветви