Вот вальс, неторопливый и робкий. И немного страшный, декадентски-готический. Хорошо, что получился коротким, без лишних регистров, почти без нажима на педали (совсем без них нельзя), но с любовью. С некоторых пор мне кажется достоинством, что так пугало меня в восемнадцать лет: когда спрашивают, не понимая: я что для тебя родина? что для тебя любовь? Вальс, всем телом. Но это уже не поэтическая строчка: вальс всем телом.

ВАЛЬС

Когда вальс поднимается, нет ни ума, ни желаний, ни даже кино,
нет уже милых десертов, новой одежды и обуви, нет и друзей.
Может быть, есть партнер, но видно его как в окне через дождь.

Нет никого из родных; вальс есть танец саморождения.
Дамы смелые пышно одеты, зала так широка, что всем хватит места,
кавалеры стройны и сильны. Чу, как говорили мне, чу...

На прекрасном Дунае уж вечер, а волны бегут сильней и быстрей.
Там дунайские волны высоко, у саморождения имени нет.
То ни грусть светла, ни печаль чиста, то ни счастье и ни блаженство.

Только бы шаг на шаг, и еще, танцевать, хоть в метро или в лифте,
туфли в руках, без партнера, наблюдая кавалеров и дам,
только бы танцевать, и никогда уже взрослой не станет душа.

Мгла окружила холмы, и могилы хранят покой.
Но вот падение труб (говорят обо мне, говорят),
снова река поднимает волну, река вальса

в этом зале пустом