на середине мира
станция: новости
алфавитный список авторов
МАРИЯ МЕЛЬНИКОВА
Родилась в 1983 году в Москве. Окончила факультет журналистики МГУ по специальности «литературно-художественная критика». С 2006 по 2017 работала в газете «Книжное обозрение». Сейчас — редактор в издательстве «Синдбад». Выпустила две книги стихов — «Птица, обитающая…» и «В случае жизни». Лонг-листер «Дебюта-2015» и «Московского счета 2016».
ЧЕРЕП
НА ПРИСТУП АВГУСТОВСКОЙ МЕЛАНХОЛИИ
И ПЕРЕВОД МЕДИЦИНСКОЙ КНИГИ
С АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
А осень лыбится, и из-под кожи
Моей ей что-то отвечает череп,
А я, глухая, кофе пью и пере
-вожу про то, как все тела похожи
На, тьфу, лабораторную посуду,
В которой наши страсти и печали
Не слышат нас, как мы бы ни кричали,
И все играют. Ни уму, ни уду
Вся эта химия на самом деле,
И чувство нехорошее, как будто
Нам говорили: " Стой!", а мы все съели,
Хотя, конечно, лето несъедобно.
ЛЕД
Я хожу бессмысленно по льду.
Я ищу, похоже, красоту.
Палочку, вы знаете, иль лист,
Шишку, ягоду, I beg you, please!
Да меня сейчас спасти бы мог
Воздуха бездумный пузырек —
Фикция планеты, пленена
Январем, — и не заселена;
Но уже пришли издалека
Марса лилипутские войска,
И непоправимая беда
В комнатах и коридорах льда.
Покажи мне, битва, красоту,
Очерти мне форму на свету!
Лед-книгоиздатель, предъяви
Мне не буквицу и не главы.
В час, когда ты сам себе не дом,
Лист во льду становится листом,
Палочка припоминает клен
Иль березу; воздух, закруглен
Физики законом меж корней
Парковых деревьев, мне видней
Множества предметов, что должны
Быть гораздо боле мне нужны.
Что мы знаем о своей нужде?
Что ты врешь мне, лед, о чистоте?
Мне необходимо разглядеть
То, что мне поможет разум вдеть
В этот мир обратно, подхватив
На горящий в холоде изгиб,
Пламенем, не знающим, что я
Мерзнуть начинаю, тут бродя.
Подо льдом убожество одно.
Ничего, что было решено
Положить сюда как сердцу приз.
То ли получается, что лист
Для меня кому-то очень жаль,
То ли эта плоскость не причал.
Вылезай обратно на асфальт.
Да никто в тебе не виноват.
МЕЛКИЕ ВЕЩИ
Год выскальзывает из руки, а новый
До пятницы нельзя даже трогать.
Тебя же с детства учили про силу воли.
Выдвинь ящик и посмотри, как много —
Они уже обустроили реки и горы,
Если приглядишься, то очень скоро
Увидишь космический корабль и замок
И обязательно место для динозавров.
Удивительно, как собраться
Всегда из коробочки от лекарства,
Циркуля, домино, заколки и прочего такого богатства
Они под взглядом твоим всегда успевают.
Ребенок, которому разрешают рыться
В ящиках стенки небогатой квартиры,
Никуда не денется от обладания миром,
И между чем-то и стопкой копирок
Ему улыбается великая сила
Выживания ветхого или одоления времени хренью.
Мелкие вещи свободны от заплетенья
Этих ужасных нитей, которые были шерстью
Две секунды назад, а сейчас уже жилы тела.
Карандаши и дедушкина отвертка умело
Находят выход и выпадают из чрева
Работающего мира в ладонь иную.
Мы все это выкинули, когда дедушка умер.
И стенку эту дурную
Порушили, и комнату проходную
Сделали, и батареи. Время нас не ревнует.
Мы дергаемся, а время нас не ревнует.
Мы все это выкинули в три приема.
Я догадываюсь, что это стремно —
Две женщины, молодая и не особо,
Ходят смеясь между помойкой и домом,
Нагруженные огромным черным.
Мусорные пакеты где-то родственны черту,
Которому нет до нас никакого дела.
Вообще-то в мире немного вещей страшнее
Не человека.
Мне в принципе все яснее
Становится, из чего тут пытались делать
И что в итоге пришлось, и прочнее
Не оказывается ничего. Ребенок
В платье и невыносимых колготах,
Делающий из мелких вещей страну и погоду,
Так как год становится невозможно тонок
Перед праздником, да и по бокам от года
Сверху, снизу, все как-то не очень годно —
Это ребенок в итоге и побеждает
Меня и зло, а про вас не знаю.
Благослови, Боже, стекло серванта,
Выдвижной ящик
И дверцы у тумбочки и у шкафа,
Бабушку, дедушку и жирафа.
КОТОВОДСТВО
Кот подумал, потом пошел и покакал,
Вылизал мохнатый животик,
Подушечки на четырех лапах,
Прыгнул и сел на подоконник,
И пока падающий снег наполняет
Костяной ларец меховой отделки,
Вспомни стихотворение Фета,
Где поет, глаза прищуря.
Однажды оно тебя испугало,
И Бог с ним. Твоя история
Котовода гораздо проще.
Всякому человеку сундук положен
С тем, чего не может он и не должен.
ЧЕРЕП
В детстве я ощупывала лицо,
И пальцы охотно мне говорили: да,
Без усилий находится жуть-беда,
Из Гоголя засылающая гонцов.
Широки глазницы, обильны стада зубов,
Страна потаенная, где пейзаж суров,
Под кожей спит и растет со мной,
Улыбаясь со мной и не со мной.
После тридцати нормальные женщины не
Начинают думать об этом в любой стране.
Но бывают глупости — и скакнет,
Дрянь показывая, горизонт.
Что я делаю в таком случае? Я
Не делаю в таком случае ничего.
Или это голос черепа моего
Посылает угрозу тихую в те края?
ЛОРКА
Мертвый Федерико Гарсиа Лорка
Просыпается в кровати кириллицы.
Его расталкивает — и больно —
Существо четырнадцати
Лет, не знающее испанского языка,
Значения слова «левкои»,
Истории ХХ века и вообще ни фига,
Но знающее что-то такое,
Что дает основание тащить человека из гроба.
Впрочем, у Лорки и нету гроба.
Он пытается объяснять про травы,
Особенности слез и форму агавы.
Девочка не понимает. Кузнечик орет чего-то.
Чувствует ли Лорка себя идиотом?
Тут нам не помощники ни пятна света,
Ни сосна, ни водомерки подмосковного лета.
ДУРАЧКУ
Кого жалеешь ты, когда жалеешь
Какого-то настолько мудака,
Что хочется вписать тут «облака»,
Пусть даже ты реально не имеешь
Понятия, при чем тут облака.
(Хотя на самом деле нет, имеешь).
Не опускай, душа моя, ты взор.
Сейчас ты будешь объяснять, кого
Вот эта псина сердца твоего,
Позор кинологу, заводчику позор,
Вынюхивает, зная твоего
Лишь запаха — убогая — узор.
Ну вот, она бежит назад, сжимая
То самое, что ты хотел, в зубах.
Есть время испытать ужасный страх,
Пока вот эта явственно живая
Штуковина меж челюстей — а страх
Сильней! — свой вид нам не являет.
Ты черную иль белую хотел,
Мой дурачок с пастушеской дуделкой,
Мой дурачок с охотничьей перделкой,
Все жаждущий промеж небесных тел
Какую-то инакую поделку?
Но ты опять, дружочек, пролетел.
ЗЛО
Вокруг меня бродящие тела
Мне как бы вовсе не желают зла,
И каждое суть скопище планет.
К планетам есть претензии, мой свет?
И вот, как воином забытый щит,
Бедняжка зло — на чем оно висит?
На воздухе — невинное вполне —
Или в итоге на моей спине?
И как оно вообще собой на вид?
А вдруг оно щебечет и свистит?
А вдруг там и глаза и рот и все?
А вдруг его спасатель не спасет,
Когда спасать придется всех совсем,
Буквально целиком? Да, я не съем
Его, не трахну, не стряхну
И за спину себе не загляну.
ШЕКСПИР
И вот опять я просыпаюсь мертвой.
Я без понятия, чего там ночью,
Но утром — факт, и с этим что-то надо,
И я полдня стабильно убиваю,
Хоть день мне ровным счетом ничего,
Но тут никак не выйдет без убийства.
Тут даже просто говорить начни,
И ямб тебя утащит в темноту
Заемною рукою Пастернака.
Тут даже просто говорить начни,
И изо рта, пословицу прикончив,
Вот этот вот с мертвецким третьим веком,
С драконьими ногами, с костяными
Из черепа торчащими двумя
Оружья бабками–чудовищами, с дрянью,
Что перьев населяет нежный лес.
Вот ничего такого не хотела.
А он уже летит и хочет есть.
Нет, мы никак не можем без убийства.
И я должна отравой этих мыслей
Пол солнечного дня изничтожать,
Чтоб жизнь свою обратно в эти ножны
Вернуть. Как, Боже, у тебя все тесно.
Работа в радость. Я сегодня раньше
Пойду в постель. Похоже, я взрослею.
С подругою мириться я не буду.
СТАНЦИЯ БАБУШКИНСКАЯ
Строго вперед
Двигает восточная женщина опилочный фронт.
Отрезки линии насыпной догоняют один другой.
И если вдруг отстанет один, становится строй един
Спустя совсем немного секунд,
Нескончаемый труд.
Нижний мир нуждается в чистоте
Сильней, чем мы с тобой в правоте.
Никакого нижнего мира нет,
И верхнего тоже нет.
И только слышимый мной привет
Поет, сквозь меня продет.
Напоминает тело мое
Бусы или белье.
Зато улавливает глаз
Единственное, что нас
Удерживает вот в этой всей —
В форме почти людей.
Когда ни верха, ни низа нет, и выключают свет,
Лишь метафора нам верна.
Не знает страха одна
Женщина, опилки ведущая в бой
На ветке дерева, растущего под землей.
алфавитный список авторов
станция: новости
вести
многоточие
на середине мира
новое столетие
город золотой