на середине мира
станция: новости
алфавитный список авторов
МАРИАННА ГЕЙДЕ
Поэт, прозаик. Родилась в 1980 г., живёт в Москве. Автор книг стихов "Время опыления вещей" и "Слизни Гарроты", которые определили развитие поэзии двухтысячных. Автор прозаических книг "Мертвецкий фонарь", НЛО. 2001 и "Бальзамины выжидают", Русский Гулливер 2010 г.
ОБРУЧЕНИЕ СВЯТОЙ КАТЕРИНЫ АЛЕКСАНДРИЙСКОЙ
без неба и без занавесей — с одной
стеной, вставленной в оконный проём,
с другой стеной, свернувшейся вокруг меня,
и арку круглую выгнувшей надо мной,
и скользкий пол размазавшей подо мной, —
как мне здесь жить одной, — так жалуется улитка,
чувствуя, что приближается послеполуденный зной.
а влагу летучую удержать как —
засыхает слизняк, распластанный на листе,
и умирает в своей бессмысленной красоте,
не так на кресте из тонких ран на ногах
убегает сангина, превращаясь в кирпичный прах,
потому что утро умерло, приближается зной.
Катерина Александрийская стала святой женой.
солнце выпало золотым жгутом, в двойной обруч забрав
голову и руку, покинувшую рукав.
младенец, воскресший в теле, пропустовавшем три дня,
внемлет её молчанью, своё молчанье храня —
что я сделала, господи, что ты меня полюбил.
раскрутит улитка твердь своего скелета,
растечётся в своём увечье,
ты молчишь, потому что ты речь, не требующая ответа,
я молчу, потому что речь течёт предо мной,
Катерина Александрийская никогда не спросила об этом —
что с ней станет, когда она станет святой женой.
скрутит сторож свой факел из мусора и смолы,
раздавит бедное тело свои неровности и углы,
заставят меня раздать неимущим суставы и позвонки
и отпустят огненную мою работу разбрасывать вверх зрачки —
потому что она и тогда не захочет отнять руки.
беги, ломайся, крепкий кремниевый покров,
крадись, скудная кровь из-под моих ногтей,
наилучшая из смертей протекает внутри меня,
пусть убивает, пока я к тебе готов.
сколькими солнцами выжжешь воду внутри меня,
чтобы она растеклась, свой бледный багрец храня — бледный моллюск остывает от красноты,
выпитый белым зноем растрескавшегося дня, —
что я сделал, господи, что ты меня полюбил.
* * *
— или угоднее Богу моего деревянного сада
кровь, и кости, и сало,
или угоднее богу моего деревянного сада,
моего отца из глины, изгнанного из стеклянного сада,
разбитого вдребезги, или угоднее богу
моего отца — кости, и плоть, и мозги,
разнесённые вдребезги, или он любит
запах горящей плоти,
или он такой же, как эти,
которые имя его
ославили салом прогорклым, и дёгтем
помазали губы, и тлели, как хлеб, не успевший взойти?
или он любит, так любит?
он дар мой принял,
он, брат мой, принял тебя как дар, от меня, как дар.
я сказал: нестерпимо, Господь мой, благо Твоё,
сказал: для смертного нестерпимо благо Твоё,
и тогда Он внял,
и вечную жизнь мне дал,
и своей дланью знаменовал мой лоб,
шуей своей спину мою держал, чтобы я не упал,
и каждому, кто на меня, воздастся семижды семь.
каждому, кто на меня, будь он хотя бы я сам.
так скажи мне, брат мой, спал ли я в стенах деревянного сада?
спасся ли ты в стенах стеклянного сада?
скажи мне, брат мой, этого ли Ему было надо?
на середине мира: главная
алфавитный указатель
новое столетие
СПб
Москва
корни и ветви
озарения
бегущие волны: поэзия
