на середине мира алфавитный список СПб Москва новое столетие ЧНБ ПОЭМА ДЛЯ АРХИТЕКТОРА ВСТУПЛЕНИЕ — ЭПИЛОГ . А будущее повернуло вспять. Его постройки, улицы и тени мы стали понемногу различать. И вот — глядят за облака растения. . Речистой увертюры кислый плод что в плотных листьях спрятаться хотел, к столу был подан, только лишь созрел. И что теперь? Им потчуют народ. . Посыл — кто не был, вряд ли что поймёт, бессмыслен. И за ним другой посыл, что раньше — лучше. С виду образ мил, не верен в корне. Но молва — идёт. . Меж крайностей, как между тротуаров. Проезжая пугает полоса. Но что имею — я имею даром, и что живу — не боле полчаса. . Я не себе в ущерб, но сделав выбор, портретную продолжу галерею. Зима грозит — и вглубь уходит рыба, и люди одеваются теплее. . Для горожанки — счастье среди звуков полифонии, жуткой и родной, хоть несколько созвучий сердца гулких на весь псевдоклассический покой. . Так, звук один способен жизнь сберечь великолепной, сильной и нетленной. Вступление затихло. Сердца речь. Оно одно, одно во всей вселенной. ВСТУПЛЕНИЕ . Полифоничной классики размер порой похож на городские виды, где много призм и очень мало сфер, глядят следы немаленькой обиды. . Дух затаён, и если скажут вдруг: есть человек не с горькою душою, я не поверю сразу. Так устроен и человек, и человека круг. . Но среди душ привычных есть порой создания совсем иного царства. Они живут, творя своё пространство, и о таких нам говорят: герой. . Сомнительное слово. Только мы зачем-то в них как в помощь Божью верим. Вот, он придёт, и нам откроет двери, преобразит в нас души и умы. . И эта вера, в человека ли, во что-то ли, помимо человека, как тоненькая первая наметка, сильнее звёзд, сильнее зимней тьмы. . Так что и мне самой не жалко дара или того, что даром назовут. Отец Геннадий! Души очень ждут. Среди зимы. Среди чужого жара. . Ведь вы живой, живой - и здесь, и там, среди своих невиданных строений. Побудьте с нами. Очень важно нам. Лентяи вечно жаждут объяснений. . Мы стол накроем. Испечём пирог из наших невозможных достижений. А лично я чуть-чуть украшу слог, для вящей славы будущих творений. ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ ГЕРОЯ . Начать сначала можно не скупясь на прошлые симпатии и вехи. И вот, стихия времени, клубясь, смягчила и последние помехи. . В мелькании прошедших дней видны лишь следствия. И не видны причины. Но сын растёт. Сын просто молодчина. Ему судьбой дары принесены. . Он рисовал, когда курился чад от масла постного на кухне. Он рисовал, когда соседский взгляд высматривал соседскую же рухлядь. . Он рисовал. Вверху висел большой ковёр с портретом Ильича. Заняв журнальный столик, он рисовал. Казалось бы — не боле! Но в нём уже — строитель и гравёр. . Талант слегка похож на петушка, с какой-то странной меткой на головке. Вся жизнь его идёт исподтишка, от внутренней обновки до обновки. . Нет, мрачности в нём нету интересной, и внешне будто не заметен он. Внедрившийся как старший, в мир сей тесный не выброшен, а лишь перемещён. . Лишь отстранён от дел. Имея опыт различных ценностей и величин, родится в мир, лишённым нужных хлопот; и вот один. Почти совсем один. . Ещё в бутылках белых молоко, ещё одежки просто так не купишь, и нищета в кармане прячет кукиш, а вуз пройти, как поле, нелегко. . Но Бог хранил любимца. Свет его замечен был. И вот, среди элиты Геннадий, и душа его открыта для жизни и для доброго всего. . Различность средств к войне вела порою; и помню я, как делится народ в компании по роду и по крою. Где был Геннадий — всё наоборот. . Картина стоит свеч: в потёртых брюках, слегка сутулый, искренно большой, в компании, приближенной к наукам, ведёт шутливый, но серьёзный бой. . Добро и зло. Когда бы мы узнали хотя б одно, то умерли бы. Но и жажде, и прекраснейшей печали в нас долго жить и царствовать дано. ВЫБОР СОСТОЯЛСЯ . На старых фото мамочки глядят как кинодивы: интеллектуальны, причёсаны изящно, в платьях бальных, и светом фосфорическим горят. . Уместно песне трепетной звучать от рыжеватых фотографий старых. Прохладной туфлей в глине тротуара отобразилась времени печать. . Но не втолкуешь олуху живому, что он уж пережил свою печаль. Ему своей тоски всё так же жаль, и он дивится времени чужому. . Студент Геннадий понимал вполне и векторы характеров, и вехи упорной дружбы. Ливень льёт со стрехи, а на картошке — точно на войне. . Узнал — и посторонним стать не смог. Едва врывался в комнату, все двери, замки разинув, поглазеть летели, кто там пришёл — он витязь или бог? . Казался — неизведанного пленник, в погоне за светилом дум своих. И вот — совсем негаданно настиг, и тихо так сказал, что стал священником. РОМАНС О ДРУЗЬЯХ . Но прежде был и старый дом, и всё, что совершалось в нём, и свадьба ровно перед Пасхой и крестный ход, почти как в сказке. . О свечи, свечи в темноте! Друзья, вы те, и уж не те. Но как бы вы не изменились, нам вместе быть — Господня милость. . И в глубине земных страданий, в которых ждётся смерть как суженая, Среди печальных испытаний, всем поровну досталась дружба. АКАДЕМИЧЕСКИЕ БУДНИ . Кто опытом изведал те года, тот помнит вкус их ласковый и терпкий. А мир ещё вовсю кричал про мерки и про величье скорбного труда. . Геннадий как художник оставался в плену первоначальной красоты. Он с ней служил и с ней не высыпался. А быт стыдился выпятить черты. ИНТЕРМЕДИЯ . Вопрос о творчестве останется открытым до самого конца. Покуда человек венец творения, ему и духи свиты предложат свой неукротимый бег. . Проблемы тонкой грустная открытость для тех, кто сам собою удручён, уж не венец, но даже и не витязь, а только сам себе ужасный сон. . Как мне, неоднократно умиравшей, и не умершей на всю жизнь свою, обобранной компанией вчерашней, считать усталых гениев в раю? . Как мне, довольно коротко знакомой с безумною повадкой мастерских, писать эклогу для героев сонных, сатирах, вдохновению чужих? . Не воин я. И не затем так резко веду границу между тем и тем. Шлифуя рамы, чёрная стамеска врывается в чертог хрустальных тем. . И можно указать, с какой подачи, до моего рожденья, начались все эти споры, мненья, ложь и дачи. Да что поделать? Так ведётся жизнь. . Иная сторона глядит суровей и требует решения по совести. Но если завтрак может быть и с соей, то нету заменителя для повести. . Собратья смотрят вроде хмуровато; вполне понятно: ведь они встречали и творческих, внутри которых — вата. Доказывать — не избежать печали. . Навряд ли я сумею объяснить прибившегося к церкви люда нравы. Но там, где вера, легче жажда жить. Не мне судить своих; одна управа. . Вам доброго пути, стихи мои! Смиренные свидетели спасения. Вас дружески клевали воробьи, терзали неприятельские мнения. . Мы с вами будем как одна семья; ведь мне за вас и радостно, и больно. Я знаю вас, вы знаете меня, и этого на целый мир довольно. ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ . Ещё коры древесной мякоть в осеннем воздухе дымилась, ещё хвоею пахла слякоть, глотая лиственницы милость. И стоны маленького леса казались пением высоким, и страхи не имели веса, и счастья набирали соки. Ещё разбуженная лаской, дрожала в горсточке мгновенья опушка, выбежав коляской на перепутие забвенья. ВОСКРЕСЕНИЕ СЛОВУЩЕЕ . Из витязя неведомых вершин Геннадий, обучаясь и взрослея, стал зодчим их, в какой-то миг один. Но мир стал жёстче. Если проще - злее. РОМАНС О СЧАСТЬЕ . Весной влекло древесные соцветия, они казались сводами воздушными. И люди приходили как созвездия, родимые, святые, ненарушенные. А лето, занимая у Крещения прозрачности и свежести спасительной, само влекло с собой перемещения и встречи с новизною ослепительной. И осень, возвратившись в парк пылающий, росой плескала в зарево упорное. И вечер был прохладой утешающей, и утро было пажитью просторною. Но вот — почти зима. И первый снег, не знающий о силе притяженья, блеснул на миг — и в тот же миг поблек. Он — как Небесных Сил прикосновенье. ВОСКРЕСЕНИЕ СЛОВУЩЕЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) . Ещё зимой не перечесть забот. Чай заварив в строительном вагоне, отец Геннадий разговор ведёт о том же: о строительстве, о доме. . Но только и строительство его, и дом его теперь не утопичны. Они видны с церковных берегов: спасительны. Желанны. Непривычны. . По времени он долго не служил, а уж молва в окрестностях Арбата что день, то набиралась новых сил. - В чём дело? - К вам идём! - Ко мне, ребята? . В те годы я бывала в тех краях и стены эти красные видала. Возвышенные линии портала и образа на розовых боках. Я здесь осталась. ХРАМ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ . Но вернёмся дальше. Как скоро настоятельство пришло, пришли и силы. Стены к месту тащат, а раньше их течение несло. . И храм другой, и люди, хоть отчасти. И он другой стал, строгий, и большой. А всё вокруг — и тяжести, и страсти, разведанные опытной душой. . И всё постройки. Но теперь в вагоне из банки кофе сыплется тайком. А жизнь летит, и смерть — за ней в погоне, как за уже назначенным пайком. . Талант, почти что вышедший из тени, окрепший и решительный, несёт среди людей своё названье — гений. Не сразу подошёл его черёд. . Хозяйство собралось как ненароком, среди почти неслыханных забот. Приходят: расскажите, как жить с Богом? Не думал ведь, но знает, что живёт. . Рассказов было много. Но желаю не чудеса описывать сейчас, а лишь финал. И на дороге к раю уже определён и день, и час. БЛАГОВЕЩЕНИЕ . Он будто знал. И будто не боялся. Последний Пост Великий оживал лазурной богородичною краской и снег стелил на окна кружева. . Мир отодвинут лёгкою рукою со всей своею сутолокой. Ночь несла с собой и боли и покоя объём такой, что уж не превозмочь. . Едва смягчились линии строений, на тихое прошение в ответ, и сон пришёл — почти без сновидений. И больше сна во всей природе нет . Москва благочестивая кипела и затихала, и в молчанье шла и снова шла, и верить не хотела тому, что увидала и ждала. . Мир чудился не сине-золотистым, а чёрно-серым. Чудился рубеж, где жизнь не будет лёгкой и искристой, а полной боли, боли и невеж. . Но то было видение. Порою оно застит глаза и самых ясных душ. Осталось чувство мира и покоя и синева в глазницах тёплых луж. . А линии изведанных кварталов скопировали строившего нрав. Скопировали улицы и залы, себя в небесном городе узнав. . Москва как снег смягчилась. Стала доброй, домашней, с парком, милый старый дом. И пламенные высились сугробы как купола, над золотистым льдом. дневник на середине мира гостиная кухня станция