без числа

Готовится На Середине Мира Рождественское обновление! Предполагаются семь публикаций, отнюдь не елейные. Так в этом гооду получилось. Будут стихи о покинутых и забытых, почти потерявших надежду, о пережитой войне, о счастье обретения - хотя кажется оно недоступным.

Слишком много вокруг вещей, страхов и времени. В эти дни как никогда ощущаешь стремительно возрастающую плотность - плоть. И очень хочется её согреть-облегчить. Как любопытно, что лёгкость связана с теплом!

без числа

Стихи Михаила Удлера мне интересны тем, что на первый взгляд кажутся нечеловеческим синтезом. Но в них много музыки. При более детальном прочтении изумляешься изумлению другого - автора. Или читателя. В этих стихах есть момент совместного чтения. Например, друвних эпосов. Урок истории в стихах. Может быть, это близко к открытию в поэзии. Слово к слову - и вот, возникла мозаика из нескольких культурных реалий. Но эта мозаика - не цель. Цели нет, но если в принципе цели не быть не может, то это - начало движения. Чтобы мозаика ожила. И она порой оживает. Это не те стихи, от которых я в восторге и которые люблю. Но мне мила их прохладны искренность. "Я пишу о том, о чём почти не знаю - в надежде, что сам предмет явится и сообщит о себе всё, что посчитает нужным".

без числа

Довольно странные отношения со своей собственной работоспособностью. Но это дела уже второй половины дня. В первую была на литургии, нагло выспавшись. Явилась к херувимской. Впрочем, в довольно сокрушённом состоянии. В ощущении беспомощности, никчёмности и лени. Праздник, к которому меня допустили. Особенно хорошо солнце. И день - конечно, он не был крохотным.

без числа

Не ототбражены наиболее яркие публикации 2009 - 2011 гг. Что ж, полагаю к весне они будут. Страница мне самой любопытна тем, что заставляет вспоминать, какие именно работы были сделаны и есть ли тенденция в этих работах. Словом, оживляет чувство - систематизировать и приводить в порядок, раскладывать по полочкам. Но поэзия такое дело - по полочкам не получится. Потому что - волнами. 2012 год начался большой публикацией Владимира Васильевича Державина - февраль. Книга целиком - "Стихотворения" (1936). Закончился стихами Евгения Хорвата и Михаила Удлера. Которые, не cомневаясь, поместила на эту страницу. В список 2009 - 2011 гг войдут стихи Гавриила Маркина, Галины Рымбу и Павла Жагуна.

без числа

Между казалось бы совсем несходными стихами порой возникает нечто, вроде радуги. Как пейзаж на заднем плане. Вот так мне видится нечто, объединяющее причудливые, бесшбашные опусы Мирослава Андреева и тщательные, негромкие строфы Михаила Удлера.


Спокойный взор таимой пустоты
Пресуществляет горний луч, лия
Опавшие во время, как цветы.
Раздробленные сгустки неких «я»,
Но в сердцевине глаз таких рожден
Слезинкой смех — обронишь, не поднять —
И снится людям бесконечный сон,
В котором страшно жить и умирать.

Мирослав Андреев


(2)
стреноженные бездной бездны,
стерпевшие безумие безумцы,
бесстрастные беспечны боги…

Михаил Удлер


Эта жажда мира в одно мгновенье, жажда видения, тяга сверхчувственного в человеке к чувственному - порой болезненна. Возникает сквозняк безумия. И как возражение ему - плотность слов. Птица, стреноженность, терпение. Какие человеческие слова! Так и хочется сказать: ведь кроме эти чувственных переживаний, чуть приподнятых над бытом - восторгом обречённости, ничего и нет. Я знаю только то, что я просыпаюсь утром, пью или не пью кофе - и иду... Поэты, думается, ответили бы мне: мы тоже думали, что знали только это...


взирать на полдни давних зим,
взирать на ветошь давних стен,
на тесных глыб отвесный плен,
волхвам внимать из дивных мест,
безумие стерпеть чудес,
безумие стерпеть небес,

но возвращаться в плеск вещей,
но раздувать в степи пожар,
но изумляться тьме пещер

Михаил Удлер

без числа

Бывает, что к концу воскресного дня собирается сразу несколько туч; вот как сейчас. Три-четыре обстоятельства, стихийно. И возникает нечто вроде душного мешка, который надо перетерпеть. В такие минуты вспоминается изображение повешенного. С блаженной улыбкой. Вспоминаются давние сны. Вспоминаются скорее метафорически, чем возникают сами. Ощущаю себя сухим-сухим деревянным колокольчиком. Висит, чуть брякает.

без числа

"Мартовский диптих" Евгения Хорвата свёрстан в кромешный снегопад, чему я и рада. Вот она мистерия - поэзия в дйествии, искомый поэзис. Выбор стихотворений, на мой глаз, даёт картину поэзии Хорвата. Хотя поэт непростой и требует дотошного чтения. Не из желания типизировать - Евгений Хорват принадлежит к восхитительной когорте рано ушедших и кромешно счастливых поэтов конца восьмидесятых. Пусть стихи были в девяностые и далее - их время - пара-тройка острых ломаных лет. Зеркала апокалипсиса. В каждом было нечто - не побоюсь - "благодатное". Не путать с благостностью.

Странная, причудливая поэтика Хорвата развивалась очень быстро, какими-то змеиными кольцами. От почти элементарного, хрестоматийного "как латинская эр" - до "умерших частей тебя". Стихи середины восьмидесятых - напряжённые, даже слишком напряжённые, перенасыщенные чувством, так что фразы то выпрямляются до тривиальности (настолько, что тривиальность трещит) - "пушкин выпускает - я... ловлю", прекрасная вариация на тему Пушкинской птицы. То искажаются до возникновения неожиданных слов и понятий: Язундокта. Поэтический слух Евгения Хорвата (а Хорват - поэт слуха) - неверный и истончённый. Так, как в тихом бормотании возникают фразы, которые когда-то произвели сильнейшее впечатление. Фразы-заклинания.

Может быть, в стихах Хорвата наиболее ясно показан современный нам нынешним недостаток воздуха. При чтении стихов возникает ощущение, что всё это написано о том, что теперь вокруг вижу.

без числа

Часто возникала мысль: когда я нахожусь в компании, то как будто ничем от прочих не отличаюсь; даже наоборот. Во мне нет ничего замечательного. Ну кроме роста и слишком напряжённого голоса (сорванные связки). Я ни лучше, ни умнее, ни талантливее других. По ходу отношенний выясняется часто противоположное, и я не знаю, как с этим быть. Если как все - можно не напрягаться, не прикладывать усилий к помощи или чему там другому. А вот когда выясняется, что ты что-то смогла, да не просто смогла, а ещё и делаешь, и развиваешь - начинается жёсткое оформление. Встраивают в рамки. Ну, это было. Это не то, чтобы. Вы не мой поэт. Вы хороший человек, но как автор мне не интересны. Я не работаю по заказу. И так далее. Считать себя выше - просто глупо; зачем считать себя выше, когда ТЕБЯ СЧИТАЮТ ВЫШЕ - лицом или наизнанку. Наоборот, надо уходить от любого мнения относительно человека или стихов. Мнения - те же ловушки. Надо сохранять движение. А это очень непросто. Другое искушение - игра слов. Направление задано одно - например, вверх. Нет, будут объяснять, что обязательно надо вглубь. Что вглубь - и значит вверх. Нет, конечно. А после нет - может произойти и охлаждение. То есть, нет - на игру слов. Кожется, можно определить как правило: если тебе что-то объясняют, у кого-то есть намерение сбить тебя с толку (скажем, у сатаны). Объяснения - всегда неоднозначны. Всё сказано применительно к литературе.

Мнительность происходит от забвения ценности сказанного. Как мне не верят, когда говорю, что люблю, так я не верю, когда мне говорят что-то приятное. В мире, где слова ценятся высоко, им доверяют. Не нужно выискивать коды и смыслы. Там была бы совершенно другая поэзия, не сумеречная, как у нас.

Чем не название - поэзия сумеречного времени? Сумеречная поэзия. Бормотание странных фраз в полулихорадке.

без числа

Любая страсть раскрывается внутри как цветок. Яркий, пахучий, мгновенный. Это бывает даже приятно. Идёт волна, горячая, сильная - ну как не увлечься. Как сказать на явное хочу - не хочу, а жажду - потом... Это не только в близости и в славе. В одежде тоже. Бывает время, когда сразу надо отказаться от нескольких любимых вещей - выношены, застираны. Например, чёрная синтетическая причудливого покроя юбка. Она была со мной как верное животное, несколько лет и я на неё никогда не жаловалась: не так сидит, не то купила. И ещё несколько подобных вещей. Нужны новые. Идёшь в магазин, потому что надо... Но стоп - тут страсть. Дело не в том, что вещь нужна - не одна же, в самом деле, у меня юбка. А в том, что вот это, разное, сшитое - выражает очень хорошо чувства и мысли, которые лучше бы в стихах и картинках. И вот битый час хожу между кронштейнов и разбираю полученную тонкими фибрами информацию. ХОЧЕТСЯ то, то, то и это. Иногда и покупается то, то и это (если деньги есть). Но иногда - стоп. Страсть начинает бунтовать: у тебя нет, да когда купишь... Обычно случаются в покупке две-три вещи, без которых можно было бы обойтись. Страсть подлизывается, просит, уверяет, что в следующий раз... Как правило, вещи, купленные не потому, что нужны, а потому что красивы (в этом-то и состоит стрсть) оказываются незавидного качества. Но иногда получаешь как подарок - что-то небольшое и служащее долго. Это самое приятное.

Если бы обеспечена была бы красками и холстами, на одежду и не смотрела бы. Шила бы из платков на руках.

без числа

Поэт чувствует чужое стихотворение, как Пуаро - преступление. Его характер и характеры преступников. Потому так ценен интерес поэта к чужим стихам. Это высший анализ. Но состояние может меняться, а интерес ходит волнами. Сегодня мне не интересно читать то, что хвалят все. Но завтра я возможно прочитаю и найду для себя нечто.

По счастью, стихотворения естественны как вещи и явления природы. Вряд ли их можно окончательно персонифицировать. Поэту всегда, как мне видится, велика будет роль творца. Так что лучше содержать в опрятности свой собственный костюм: читать чужие стихи, писать, заучивать наизусть, писать. Эти инфинитивы уж тем хороши, что могут вызвать улыбку: что, это приказы? Ну как можно счесть приказом - читать чужие стихи? Или нас всех давят несуществующие авторитеты и мы в каждом инфинитиве видим приказ лично нам? А мне всегда казалось, что пить и спать - просьбы.

без числа

Поэт страдает как болезнью основной мыслью языка. Мысль языка ходит в бессловесном пространстве как луч. Нет постоянного местоположения, и это очень трудно принять. Нечёткость линий смыслов, как будто нарисованы двумя-тремя стежками. Есть такое симпатичное слово: поливалентность. Получается, что все слова поливалентны. А когда возникают словесные молекулы - словочетания - становится ещё труднее понять общую мысль языка, которая несомненно есть. Когда молекула приходят в движение и складываются в предложения, возникает качественный скачок. Настолько сложно, что уже можно позволить себе значительную погрешность смысла. Это большое искушение. Действие со значительной погрешностью в результате - чревато катастрофой. Может возникнуть разрыв с общей мыслью языка. Он/язык предполагал, что будет сказано вот это, а человек, следуя маленькому "я творец" уверяет, что сказано было другое. Возникает интересный эффект. Мысль языка как бы расслаивается, слюдянисто, как ноготок или луч, в нарочито искусственном словосочетании, некоторое время увлекает и уливляет причудливостью, а затем меркнет. По описанию - вроде бы художественно. Но мысль человека тонет в мысли языка - так что как бы ни старался человек навязать языкой некий новый смысл, не выйдет - если язык его не примет. Не потому что язык больше человека - речь, конечно, человеку подчиняется (иногда и нет), а потому что человек-то очень небольшой. А словесном творчестве имеет дело не со своей личной речью (с которой почти все играют в сетевые игрушки), а с совершенно отличной от своей формой жизни. И не получитмя менять язык так, чтобы он сам автора не изменил, порой и более резко.

Например, цветок апельсина - этот вовсе не апельсиновый цвет. Хотя цвет - это и колер, и цветок во множественном числе. Архаизм, но вполне тёплый и пластичный. Сложнее - апельсиновый дом. Что это - дом под апельсиновым деревьями или же стены цвета апельсина (кирпич)? Многоэтажный или нет? Однако странное словосочетание даёт яркое однозначное чувство, как говорят иногда - картинку. Место (читай: пространство-время), где происходят приятные неожиданности.

У весов тяжелеют сразу обе чаши. Если одна вдруг перетягивает, это признак что готовят что-то для другой.

И не с кем говорить о Боге. Что вещая твоя печаль и дикая твоя свобода...

Львы Рильке, великие и мощные, пока к ним не приходит немощь, выражают волю пишущего.

без числа

Ностальгия - чувство неоднозначное. Но я люблю память. Потому особенно тепло отношусь к недавно свёрстанной публикации поэтов-шестидесятников в разделе Корни и ветви. Благодарю Василия Бородина за помощь. Стихи отбирались не только по временному признаку - зачем показывать шестидесятников более шестидесятниками, чем они есть? А скорее с желанием вспомнить те новости, которые тогда произошли и до сей поры остаются непревзойдёнными. Говоря - непревзойдёнными имею в виду только личное свойство поэтики того или иного поэта. Ну представьте, кто бы кроме Вознесенского сказал бы - довольно околичностей! Или кроме Рождественского - грусть моя, ты покинь меня.

Противоречивые чувства вызывает негибкость. Идольность восприятия. Элементарный программый ходик : если то, иначе всё. Ну совсем не так. Важнее суметь проявить в себе всю гамму эмоций от стихотворения. Чтобы понять в себе его объём. Оно больше тебя или меньше. Что и пытаюсь делать в рассказах о поэзии (вот и название: воруйте!).

Рождественский грустен, как склон с осенними деревьями. Вознесенский одинок как лохматое облако в антициклон. Евтушенко смотрит на самого себя с рискованной высоты - того и гляди, засмеётся и... полетит вниз, чтобы разбиться. Ахмадулина мягка и влажна, тая на дне сатурническую сухость. Окуджава слишком прост, чтобы его воспринимали всерьёз. Это как со святыми - ну кто поверит, что святой может быть рядом. Впрочем, сейчас святым по соседству не удивишь. Но это очень странные святые. Безблагодатные, что ли.

без числа

Утром, около половины восьмого, по дороге к храму, наблюдала лунное затмение. Диск луны на абсолютно ясном, чистейшем атласном небе был почти закрыт антрацитово-чёрной планетой, чуть поблёскивающей в лучах луны. Узкий полумесяц прозрачный как дамасская сталь, как платина. Знак стоял прямо над известково-матовым, подсвеченным ламионами шатром храма. Мне очень нравятся эти круглые светящиеся головы фонарей. Из-за деревьев их почти не было видно. Плотное плетение ветвей парка, атласное тёмное небо и знак: планет из полумесяц. Удивительная, почти подводная, запределжизненная красота. Солнце дало совершенно другую картину. Везде иней, будто снег, густой иней. Хрупкий парк. Как быстро красота выветривается. Стоит поспать днём (ночь был приступ) - и уже нет тех переживаний. Литургия - Евангелие о Гадаринском бесноватом. Это всё наше сейчас - в чём живём. Обращение Христа к бесноватому - Второе Пришествие. Кенозис. Ничего не сделать. В этом ничего не сделать - не нужно ничего лишнего. Только необходимое.

без числа

Снова в Ленинке. Путалась в стеллажах - там своя система хронологии, даже именные указатели делятся хронологически. Довольно прострационно. Разведка, контрразведка. Кто кому и что сказал (из родственников и окружения). Из этого могут возникнуть новые жилконфликты. Готовлюсь к Сапгировке.

Заверстала Рождественского и Евтушенко. Размещаю. Отзыв о стихах будет потом. Сейчас - коротко. Надо было обладать неподдельными дарованиями и харизмой, чтобы через пятьдесят лет читатель, имея на руках стихи, скажем, "Московского времени" - удивлялся наивности и плотности... (текст утрачен)

на середине мира

станция

алфавитный список авторов

гостиная

кухня

корни и ветви

город золотой

новое столетие

озарения

дневник