на середине мира
алфавит
станция
москва
ЛЕРА МАНОВИЧ
Лера Манович — поэт, прозаик, магистр математики. Родилась в Воронеже. Окончила Воронежский государственный университет и ВЛК при Литературном институте им. А.М. Горького.
Публикуется в журналах «Арион», «Дружба народов»,
«Новый Берег», «Октябрь», «Урал», «Этажи», литературных сборниках.
ПАДАЮТ ЛИСТЬЯ
ПОСЛЕДНЕЕ РИФМОВАННОЕ
Из контурной карты изъята
мелеет река,
теперь межоконная вата
несет рыбака
Земли материнской отрада
ограды столбы,
и серое небо над садом
валит из трубы
Не нужен нам греческий ладан
и берег другой,
могилою пахнет рассада
гараж голубой.
АВГУСТ
Лето отпели,
все возвращались с дач,
август как призрак
скорбно стоял позади,
ты мне сказал:
Очень красивый плащ,
тронул за пуговицу
на груди
Я не забуду
тамбура ржавый пол
на запотевшем стекле
надпись: «Марина — блядь»
Падает осень
зрелым плодом на стол
будто за лето
хочет долги отдать.
***
Это с птицей прощается ветер
и крылом к подоконнику льнет,
это наши прозрачные дети
тянут руки из синих болот.
Это слово распалось на слоги,
первоцвет заблудился в весне,
это дремлет в приюте безногий
спотыкается в радостном сне.
Это рыба на сушу выходит,
задыхаясь на трудном пути,
это что-то проходит-проходит
и никак не умеет пройти.
НЕ ПРОПАДАЙ
Не пропадай. В какой унылый край
Земная ось качнула это лето?
И почему-то женщин очень жаль,
Когда их сумочки подобраны по цвету
К плащу. Печален неба свод,
И листья каждой жилкой кровоточат
И всё желтеет, тлеет и гниет,
Но сдаться увяданию не хочет.
Ты плачешь оттого, что ты живой,
А всё прошло. Пчелою пролетело.
Так плачет дерево под медленной пилой,
Цилиндрами своё теряя тело,
Так плачет мать, кроватку теребя,
Невыбранное имя повторяя,
И я как никогда люблю тебя,
И я как никогда тебя теряю.
О ГЛАВНОМ
Когда меж огородов дач и вилл
бродило лето бедрами качая,
тебя любила я, и ты любил,
и шевелились лодки на причале
И темный колебался водоем,
и ласточки так низко гнезда вили,
мы шли на нерест — люди нас палили
как двух блядей под красным фонарем
Любимый, дерни, выдави стекло
к чему нам паcторальные картины,
гарпун держать ровней поможет спину,
согреет пульс электроволокно
пока на кафедре физических наук
какая-нибудь Белла или Ада
не зафиксирует реакцию распада
стучи хвостом, мой серебристый друг.
***
Не люби меня,
потому что устанешь,
и не принесу тебе
ни мальчика,
ни девочку,
ни кофе в постель.
Я — червяк
у меня в животе
земля.
ХОМЯК
Надвигалась гроза
Мы стояли под березами
Я, твоя мать и твоя жена
С младенцем на руках
Я смотрела на эту девочку
С маленькой головкой и
Мутными как у котенка глазами
На дочь человека, с которым мы
Когда-то были так близки
Что не было никакой возможности
Просунуть в эту близость никого
Даже крошечного младенца
Даже котенка или щенка
Даже хомяка, которого мы купили однажды
Для жизни втроем
а потом оставили его на подоконнике
Как оставляли цветы и кактусы
Господи, как мы любили
И как грустен был плод нашей любви
В виде коричневого мертвого хомяка
В стеклянной банке
И вот мы стоим: твоя мать, твоя жена и твоя дочь,
Я. Гроза надвигается на нас,
Березы шевелят зелеными ветвями
И я ничего не чувствую. Ни-че-го.
ВЕСЕЛОЙ ВДОВЕ
Смеркалось. над распахнутой землей
томился постоялец неподвижный,
и воздух надрывался тишиной,
когда веревки опускались ниже
корней и трав. и снова вверх ползли
и на ладонь ложились как ручные,
все подходили, брали горсть земли
не зная почему, но так учили
и было странно обрывать дела
и в землю класть непрожитое тело,
и безутешно плакала вдова
но к осени опять похорошела.
ПРОФЕССОРУ ДЖИМБИНОВУ
Зачем, учитель мой, опять
твой взгляд печален,
Никто не хочет умирать,
Die Blätter fallen*
Всё предо-о-пределено,
На дни разъято,
Вот тополь поделил окно
На два квадрата.
На крышу влезешь, cмотришь вниз —
Заплаты-латки.
Вот Полетаев на карниз
поставил тапки.
И сам ты тут не навсегда
Такой тревожный,
А самолеты-поезда
Умрут чуть позже.
Всё — только улиц тишина
На миг притихших.
Моргнет и скатится луна
За ворот крыши.
.......................
* Листья падают (нем.).
***
Когда у человека нет себя,
он ластится к рассветам и закатам,
к чужим плечам, безвольным и покатым
и даже к очевидности дождя
Когда у человека нет себя,
ему плевать на теплой жизни всходы,
его судьба зависит от погоды
а радости — от дней календаря
Вот он стоит — растерянный и кроткий,
у вечности на длинном поводке
с нелепой линией на маленькой руке
как школьник на трамвайной остановке.
на середине мира: главная
озарения
вера-надежда-любовь
Санкт-Петербург
Москва