на середине мира
алфавит
станция
СВЕТЛАНА ТИМАКОВА
Светлана Николаевна Тимакова (Резвякова) родилась в 1969 году в г. Москве.
Окончила Московский государственный лингвистический университет. Преподает английский язык в школе.
Стихи пишет с детства. Автор книги стихотворений «Синица» (М: 2015)
ЭТОТ СНЕГ ПРИДУМАЛ МЕБИУС
***
Лето.
Квадрат песочницы.
Я, куличи и небо —
Треугольник.
Моё высочество
Кормит кукол песочным хлебом.
Одуванный салат в ведёрочке.
Кошка греется по-соседству.
Мне пять лет.
Сарафан с оборочкой.
Солнца круг.
Геометрия детства.
***
Твой дом витает в облаках
И, вероятно, ищет случай,
Как улизнуть душой скрипучей
Со стаей говорливых птах.
Качая лампой в потолке
И расправляя скаты крыши,
Он норовит подняться выше,
Пока до лета налегке.
А мы, приехав на денёк,
Стоим в обнимку на крылечке
И удивляемся: путь Млечный
Течёт внизу, как ручеёк.
Плывут планеты вдоль орбит
И звёздных рыбок ловят сеткой.
И лишь одна... одна прищепка
В открытом космосе парит.
***
Мир, перевёрнутый вверх дном,
Как будто в лужу уронили
Столбы, деревья, небо, дом,
Ополоснуть от вечной пыли.
А после выжатым бельём
Развесили, связав краями,
Столбы, деревья, небо, дом,
И прищепили голубями.
Личный космос
Он сидел на ковре звездочётом рождённой галактики,
Словно Маленький Будда пяти с половиною лет,
Выдувал пузыри, а они превращались в квадратики
И ложились на стены обрывками старых газет.
Он нахмуривал бровь и ерошил коктейль мироздания,
Удивляясь простой многомерности истин вокруг.
За стеной — голоса. Это мама и папа. Молчание.
Выстрел двери. И дым — сигаретное эхо разлук.
Силуэт у окна, почему-то далёкий, как капелька.
— Мама, мама, смотри! Получилось! Летят пузыри!
— Красота-то какая!
— А папа?
— Послушай, мой маленький,
Я тебе расскажу нашу сказку про космос внутри:
В нашей пыльной Вселенной из кубиков вечного холода
Две планеты однажды срываются с тёртых орбит.
И одной нужно ждать ту, другую, что бродит по городу.
— Почему?
— Потому что мы таем. И льдинка болит...
***
Отступи три клеточки и пиши:
Первый день весны, а теперь — Задача.
Из заморских странствий в столицу скачет
Благородный рыцарь по имени Джоффрей Джи.
На ветру укутан в лиловый с подбоем плащ,
Сколько миль он проедет в день,
Если путь — прямая
От скалистых гор с сотней подвигов и удач
До любви к не очень прекрасной даме,
Что садится вечером с полной коробкой бус,
Их на нитку нижет, нашептывая для каждой:
Я тебе не верю. Он мне обещал — вернусь.
Он давал мне слово, что, может, придёт однажды,
Если нить сравнится с длинною его пути
От скалистых гор к заснеженному порогу.
Чтоб решить задачу, примем за Х дорогу.
Только я не знаю, как мне его найти.
***
Ночь. Терракотовые сны
Непрочно держатся на ветке.
Слетают на подушку ветхо
Заветной музыки полны.
Ты слышишь? Шепчут до зари:
Гори, гори... А сами тлеют.
И обесточенно чернеют
На перекрестке фонари.
И путеводная звезда
Запрятана за семь печалей.
Ее качает ветер чалый.
Октябрь. Ночь. И холода.
***
Город расчерчен снегом под поле битвы.
Зимний гамбит, однако, растаял в лужах.
Ты далеко. А я — на диван улиткой,
Грею мечты под пледом пушисто-южным.
Грею слова. Как жаль, что не пишут писем!
Мир недосказан. В шкатулке хранится эхо.
Небо лениво нижет минутный бисер,
Не замечая, что здесь, над землёй, прореха.
На карусели в старом замёрзшем парке
Кружится память, не ставшая чёрно-белой.
Воспоминания — яркие, как подарки,
Только глаза закрою, приносит тело.
Всё хорошо. Дебюты зимы стандартны.
Я не грущу. Я пробую вкус сомнений.
Помню. Люблю. Надеюсь, что, может, завтра
Белое войско продолжит своё наступленье.
Город качнётся вестью светло и вьюжно.
Память уйдёт из парка тебе навстречу.
Небо затянет раны лиловой стужей.
Я напишу... Стихи, как и письма, лечат.
***
Этот снег придумал Мёбиус.
Без конца и без начала.
Только беглые автобусы
Я сегодня повстречала.
Только ветер переулочный,
Словно кукольник, умело
Погонял меня до булочной,
Посыпая щедро белым.
А по городу распутица,
Непролазица такая —
Всё равно какая улица
Всё равно с какого края!
Лучше здесь в тепле и сухости,
Обнимая крендель пышный,
Попенять себе на глупости,
Что опять из дома вышла
Просто так. Бродить, нанизывать
На шаги слова и мысли,
И пропущенные вызовы
Перечитывать, как письма...
Больше места нет на глобусе,
Где б так хорошо молчалось.
Этот снег придумал Мёбиус.
Без конца и без начала.
***
Открываешь занавеску,
Там ещё фонарь, аптека.
Там сегодня не случилось,
Потому что не взошло
Перламутровое утро,
Как озимые под снегом,
Спит себе. Фонарь лучится.
И ещё темным-темно.
А тебе звонил будильник.
Как Сальери, как Гудини.
По тебе звонил будильник,
Реквиемом по мечте.
Ты встаёшь и ищешь утро,
Перламутровое утро.
Ты его запомнил смутно
В детстве, а теперь нигде
Нет такого перламутра,
Даже если снегопадно
Гнутся ветки полукругом,
Полузамком, полусном.
Двор снежинками опутан,
В перекрест, туда-обратно.
И скребет его лопата,
Хоть ещё темным-темно.
И, наверно, очень глупо
Ждать за занавеской сказки,
Мамин голос, не будильник,
Чай и плюшки на столе.
Перламутровое утро —
Как же ты не знала сразу? —
Спит себе в краю озимых,
Видит сны в своем тепле.
Но ты тихонько шепчешь: Утро!
Дочке прям над теплым ушком.
Открываешь занавеску:
— Просыпайся, посмотри!
— Ух ты, утро с перламутром!
— А на кухне чай и плюшки.
Снег лежит с волшебным блеском,
А на ветках - снегири!
на середине мира: главная
озарения
вера-надежда-любовь
Санкт-Петербург
Москва