ВИТАЛИНА ТХОРЖЕВСКАЯ
КРИСТОФЕР СМАРТ
Английский поэт последней трети восемнадцатого столетия.
ГИМН VI. МИЛОСЕРДИЕ.
О, Дух, внимающий мольбам,
Исток надежд, предел скорбям,
Так поднял Землю из руин
Бессмертной кровью Божий Сын.
Был выше сильных и благих,
Но в прах сошел для малых сих
И освятил дворец и весь,
Могилы не оставив здесь.
Приди ко мне в мой смертный час,
Чтоб дух в боренье не угас,
Пусть мне виоль Твоя поет
Спасителя кровавый пот.
Руководи ж моей душой,
Мой гнев и горечь успокой.
Твоею властью да смогу
Твой светлый лик явить врагу!
2008-08-22
ФИЛИПП МАРСТОН
Английский поэт, жил и творил в последней трети девятнадцатого столетия.
ПЕРЕД СРАЖЕНИЕМ
— Вот здесь — укромный уголок.
Дай сладость губ твоих испить.
Как знать, сколь буду я далёк
От счастья — завтра, может быть.
Так, помню, таял берег мой —
Там, за кормой.
Докучную откинув прядь,
Губами теплыми она
Коснулась губ его — и, глядь,
Уж боли сладкая волна
Все потайные жилы в нем
Зажгла огнем.
Вина налил он ей в бокал.
Оно сверкнуло, словно кровь.
И после — край поцеловал,
Ей подтвердив свою любовь,
Как веру чистую свою —
Святой в раю.
— Какое сладкое вино, —
Промолвил, — слаще ты одна.
И, вспыхнув жарко и грешно,
Сказала: — Так испей до дна!
Нет разницы меж ним и мной —
Перед войной.
Он вновь налил и выпил сам.
Она спешит к нему прильнуть,
Губами тянется к губам,
К его груди прижала грудь —
Да окружит волос кольцо
Его лицо!
И губы их изнемогли,
Крошились поцелуи в прах,
Их души, словно корабли,
Блуждали в яростных мирах,
Где все вздымалось и текло,
Как пекло, жгло.
И взор его в нее проник
Так бесконечно-глубоко,
В ее прекрасно-красный лик,
Чьи веки сомкнуты легко.
Она ж — откинулась, дрожит,
Смеясь навзрыд.
Он рот ее испил до дна,
Из тонких пальцев выжал сласть,
Кругом — волос ее волна, —
О, жизнь за жизнь! О, страсть за страсть!
Блаженства огненный прибой
Их влек с собой.
Вдруг резкий звук издалека,
Как меч, пронзает негу их.
Обнявшись, услыхали, как
Их пульс разбился на двоих.
И он чуть слышно объявил:
«Враг подступил…»
И отстранился он, готов
Уже пуститься в мир ночной,
Где проносился шторм шагов
Под лязг железа неживой,
Где барабана грозен гром —
Там, за окном.
— Прощай, нежданная любовь! —
Сказал, поцеловал, исчез —
И след простыл, и был таков…
Она узрела: город весь
Сиял, как факел. Ночь — бела.
И — обмерла.
А через час уже вдали
В штормящей музыке лихой
В кромешном свете люди шли
Вооруженною толпой.
(Он видел: светится одно
Ее окно.)
И как она нагнулась вниз
И тщетно вглядывается,
На подоконник опершись,
Но не видать ее лица,
И зов ее сквозь лязг и звон
Услышал он.
Когда же начал шум стихать
И смерклась факельная ночь,
Она вернулась на кровать,
От мира отвернувшись прочь,
И погрузилась в тихий сон
Под плач и стон.
А вечером опять ушла
На новом сборище плясать,
И пела, и вино пила.
Когда он, алча убивать,
Смеясь, шагнул в свой ад с огнём —
И сгинул в нём!
2008-08-17
ВИТАЛИНА ТХОРЖЕВСКАЯ
на Сердине мира
на Сердине мира
Исповедь ночного человека:
стихи 1989 — 1997 гг.
Точка, уголь...
О поэме Максима Анкудинова.
на середине мира
вера-надежда-любовь
вести
алфавит
