на середине мира
алфавитный список
город золотой
СПб
Москва
новое столетие
Ппривычки переправы. Стихи
стихи из книги "Время"
ЕКАТЕРИНА СИМОНОВА
1977 г.р., родилась и живет в Нижнем Тагиле. Окончила филологический факультет Нижнетагильского педагогического института.
Публиковала стихи в антологиях "Современная уральская поэзия: 1997-2003", "Братская колыбель", "Ле Лю Ли", на сайте "Полутона",
в бумажных и интернет-журналах и альманахах "Вавилон", "РЕЦ", "Уральская новь", "Урал", "Транзит-Урал", "Стетоскоп", "Знаки" и др.
Первая книга стихов "Быть мальчиком" издана в 2004 году в Нижнем Тагиле.
ПРИВЫЧКИ ПЕРЕПРАВЫ
избранные стихотворения
избранные стихотворения
***
Когда договорю вернется слово
Укроет снегом и ее рукой
Укроет снегом и покинет снова
Последствия оставив за собой
Такого вероятного испуга
Такого невозможного лица
Терзающего память в виде круга
В конце земли а значит без конца
Что может быть то может и не сбыться
Но цель молчанья видишь ли ясна
Речь сохранив читаем: сохраниться
Во сне деревьев и деревьях сна
***
холодно легко и просто
ты придешь на этот остров
чтоб тянуть пустые сети
чтоб дышать на белом свете
радуясь случайной рыбе
радуясь луны изгибам
отраженным в голубой
чашке с бедною водой
бедной как дневные тени
как бегущие олени
в тишине большой как дом
скатишь жизнь как снежный ком
с берега на тонкий лед
пропустив на шаг вперед
***
тайком выглядываешь сны
их в рукаве на две блесны
на рыбий плеск на дивный стих
на нас двоих
лицо в течении реки
плывет как ты плывешь над ним
зачерпывая из воды
немного темноты
плывет по воздуху листва
но легче каждого листа
та песенка которой нет
тебе в ответ
***
волосы становятся длиннее реки,
из вышитого воздуха выпархивает стрекоза,
речные волны, как волосы, шелковы и легки,
связывающие тело и небеса.
вдох прорастает холодней и прозрачнее декабря,
выдох — глубже самого детского сна,
теряя речь, самого себя
видишь будто бы сверху, из башенного окна:
внизу ветер колышет развешенное белье,
древесные тени, белые наволочки, красные рукава,
молчание всегда неизбежно, потому что все
имеет свой срок, тем более слова.
***
Нечаянность жасмина — тонкий лед.
Немного миндаля и ветра —
Последним сном отходит этот год.
Себя неожиданье над водой,
Как тень от облака, как эхо.
Душа и паутиночка, постой.
***
глядя на красивую вещь, ощущаешь грусть,
не потому, что не принадлежит тебе,
но оттого, что вытвердить наизусть
не получится, как отражение в лунной воде
не захватить в рыбные сети, не смешать с песком:
песок утечет, останется тень ее —
уже не тебя, потому что как же назвать лицом
кувшинки, скрип лодки, течение дня за днем.
и, разомкнув ладонь, наконец отпускаешь себя,
время скользит сквозь в серебряной чешуе,
шевелит ленивым хвостом, будто бы говоря,
все хорошо, и дальше живет во сне.
МАЯК
1.
Этот свет в темноте.
2.
Брезжит, ширится, становится явственно плотным,
как свертывающийся белок,
остается на месте, покачивается над,
поворачивается вместе с волной,
щуришься, всматриваешься, видишь, помнишь, что:
пока видишь — значит, живой.
3.
Темнота сворачивает шатер.
звезды сыплются росой с жимолостного куста.
теперь всматриваешься в приближающийся свет потому, что
бывает страшна не сама темнота, но
отсутствие маяка.
4.
Прибой переворачивает камни,
глотает их, выглаживает их,
перемалывает обломки раковин в легковесную сияющую чешую,
выплескивает прозрачную зелень, янтарь, мертвых рыб,
тяжело утягивает их вновь во тьму.
над головою такая безгласная ночь,
невыносимая, ибо невидимая, высота,
что идешь по берегу, как по морскому дну.
5.
Серые мотыльки летят мимо тебя,
задевают бархатными пыльными крыльями, отряхиваешь рукав,
колеблемые ветром не как свеча, но как
струящийся над песком песок,
струящийся в одну сторону, влекомый не своей волей, но
в этом отсутствии воли особая смертельная простота, читай:
красота.
6.
Спасенный, начинаешь видеть не смысл, но
саму жизнь, ее маленькое, пронзительное, сладостное тепло:
ласточкино гнездо, тугую смолу на срезах горящих дров,
сахарные кубики в стеклянной банке,
листок мяты, прилипший к ободку глиняной миски,
с нелепым узором в мелких трещинках, сам запах мяты,
похожий на запах женских волос ранней осенней ночью,
в нежный пробор утыкаешься глухо,
что-то щемит, нет, не сердце, но что-то забыто щемит и тянет,
вытягивает наружу то, что старательно прятал от себя самого,
поэтому невозможно долго смотреть сквозь
это увеличительное стекло:
оказывается, если долго смотреть на свет —
хочется обратно в темноту.
7.
Внутри все оказывается совсем не так, как снаружи:
пространство меньше, а звуки моря глуше,
только лестница уводит вверх, поскрипывая, покачиваясь, как лодка,
уводит туда, где свет.
но тем, кто внизу, свет не виден, значит,
его нет.
Глядя из башни на облака.
Себя обняв за плечи узкими руками,
Бездумно у окна стою, и сквозь меня
Текут и жимолость, и небо над часами.
И одиночество, с пригоршней тишины,
Здесь приютилось - скорбная Ундина…
О, как давно мы крыльев лишены.
Глядя из башни на море.
Неизменно одно — эта ночь и полет.
Выпал стилос из пальцев: слушаю море.
Позабытое слово — прозрачный просчет.
И присутствие волчье, и каменный миф
Разделяют хрустальную сферу прибоя.
И печаль прозревает, окно приоткрыв.
Глядя из башни на дождь.
И прозрачны глаза, и светильник в руке.
Дождь уходит во тьму запятых,
Растекаясь чернильным пятном на листке.
Повторяется мир и моя пустота,
Где дыханье — не свойство, а путь.
О, безвременье! Ветер. Покой. Высота.
Я устала. Я жду отдохнуть.
***
замерзшее слово пытаешься отогреть во рту,
как монетку, ту самую, медную, светящийся снег падает мимо тебя,
ты прижимаешься дыханием к стеклу
с деревянным лицом тонущего корабля,
смотрящего не вперед — запрокинутого вверх:
последнее, что увидишь — звезды, поднимающаяся вода,
милосердно не давшая вспомнить тех,
кого ты любил, не ждал.
***
Т.е. не стоит произносить вслух
Произнося теряется смысл невинного
Этому верить хочется милый друг
Смертность конечно сродни невинности
Где перепутаешь верх и низ
В этой аркадии точно названье неточное
Тихо на воду слетает лист
Кассиопеи и козероги кажутся точками
***
Несложные привычки переправы:
Куда и как? — а мимо дна и снега.
Неловкое, но пристальное право -
От берега до сомкнутого века.
И белый свет на белые одежды,
И маленькие — искоса — обиды,
И круг луны, и все, что было прежде,
Покоем и течением — размыто.
***
маленькая гавань, прозрачное море.
призрачны берега, потому что нездешни.
прибрежные камни пахнут ветром, то есть надеждой,
сухою мятой, ушедшим горем.
ты говоришь мне: кажется, мы приплыли,
пора доставать узлы, сушить весла,
улыбаться глазами, греть старые кости,
на арфу натягивать оленьи жилы.
ты говоришь, говоришь, я же
вжимаюсь спиной в щербатое дерево борта,
не слушая ничего, только бьющие в борт гигантские воды:
если это предел покоя, то что же — дальше?
бегущие волны
на середине мира
город золотой
новое столетие
СПб
Москва
корни и ветви
