на середине мира
станция: новости
алфавитный список авторов



НАТАЛЬЯ БЕЛЬЧЕНКО

Родилась в 1973 году в Киеве. Окончила филологический факультет Киевского национального университета им. Тараса Шевченко. Лауреат литературной премии Хуберта Бурды (Германия, 2000), премии имени Николая Ушакова Национального союза писателей Украины (2006) и премии «Планета поэта» имени Леонида Вышеславского (2013). Автор семи стихотворных книг. Переводит с украинского на русский и наоборот. Стихи переводились на европейские языки, входили в антологии. Живет в Киеве.





ЗРИМОРОДОК
стихи из книги и другие



* * *
Меч навострил Святополк Окаянный.
Дышат убивцы за каждой березкой.

Б. Чичибабин

Из прошлого лета деревья помашут —
И хочется к ним поскорей.
Но дождь этих дней наклонился над чашей
Послёзной, кровавой своей.

И судьбы людские как слух обострились,
И как обоняние — стыд.
Зачем ты по-прежнему дышишь, убивец?
Когда же тебя затошнит?




* * *
Чтобы ночью замесить пространство
Между двух днепровских берегов,
Надо лишь получше разбежаться,
Не гадать, рыбак или улов
Ты сегодня; только дрожжевое
Время не воротится назад,
В эту кадку боли и покоя,
Где другой окажется зачат.




* * *
Ирисы. Сердце в глубоком тылу.
Каждый — витражное влажное целое.
Сладкое ваше дыханье вберу
И затаенным дыханием сделаю.
Золоторунный сразился модерн
С наголо стриженной мглой оловянною.
Сколько к Нотр-Даму прильнуло химер —
Кочетов столько гребенчато вспрянуло.




* * *
Так нежно, как только дорога,
Петляя средь ран и лугов,
Тебе доверяет родного,
И он возникает на зов, —
Так нежно затянется рана,
Замолвится Слово за нас.
И жизнь, что была неслиянна,
Сольется с тобой, спохватясь.




* * *
Даже голос — уже принадлежность других,
За него не ответишь на реках земных,
Вавилонских, а только — небесных.
Вавилонствуешь робким своим языком,
Но язык не впускает тебя целиком:
Бережет от заведомой бездны.

Лишь юродивый странник в него попадет —
Благородный, облезлый и мартовский кот.
И зачнется порода иная.
Остается к нему попроситься потом,
Чтобы вместе орать распоследним котом,
Тигр с притоками переплывая.




В Мыльном переулке

Ковш упал под Иерусалимом
В Иордан — и Киевом плывет:
По подземным речищам незримым,
Лишь ему известным током вод.

Удалось соприкоснуться силам —
Теплыми губами городов,
Чтоб к тебе знамение доплыло,
Если будешь к этому готов.

По лодыжки в тайных реках стоя,
Губы отпечатав на ковше,
Понимаешь то, о чем с тобою
Говорило прошлое вотще.

А теперь вплотную оказалась,
Потому что устьями близки,
Беспричинно-благостная радость
По глазам читаемой реки.




На Щекавице

Сверкает Подол запчастями —
Попробуй его собери:
Тихонько засядь в панораме,
Бутыли июля внутри.

Забрался на склон Щекавицы
И тянешься сквозь сухостой.
А лучше бы не шевелиться,
Потише на горке крутой…

На душной, на тысячелетней,
Настоянной крепко горе
Блестит полумесяц мечети,
Да вишни едят во дворе.

Нависли плоды шелковицы —
В жару маслянисто-черны,
И тень на кладбище ложится
Как будто с другой стороны.

Ну, где же ты, княже Олеже,
На горке своей опочил?
Дома на Олеговской те же,
Но больше незримых могил.

Асфальтом брусчатка залита,
Гвоздички уже отцвели.
Твой конь опускает копыта
Средь мироточивой земли.




* * *
Между полым и полным —
Только буква одна
И расходятся волны
Золотого руна.

Заживляется рана,
Звук шаманит у губ,
Чтоб узнать, с кем на равных
И явиться кому б.

Ненапрасно надеясь
На небесный извод,
Смысл является через
Звук, сочится из-под

Пустоты, в ее поры,
Перегнувшись за край,
В разговор, о котором —
У поэта узнай.




Verba

Не река тебе горло полощет,
Не венозная кровь тишины,
А слова, что от времени проще,
Чем гербарий ложиться вольны.

С ними вброд переходится речка,
Водят перышком в шорохе трав,
И высокая хворь человечка
На него налетает стремглав.

Он ползет, как большая ночница
По залитому светом листу,
Недреманной душой очевидца
От такого разит за версту,

Чтоб крошащийся древний вербарий
До костяшек пробрал холодок
И туда, где всех тварей по паре,
Ты войти безнаказанно смог.




Яблочный самоучитель

Мукомольная страсть пережить до конца запрет —
До конца запрета страсть пережить придётся.
Я хочу сказать, что она оставляет след
На одежде, руках, manuele она, руководство.

И когда ты свободен, цел, ироничен чуть,
Ева плод подаёт — и опять в тяготенье ввергнут.
С этим яблоком сердцу падшему ньютонуть,
С ним вращается в голове маслянистый вермут.

И ещё был один. На макушку сынишке он
Бездну яблока положив, произвольно целил.
Шиллер, Шлиман, раскапывай долгий свой Илион.
Кем страшнее быть? Сыном или Вильгельмом Теллем?

Быть Приамом иль Гектором? Кем из Двоих, чей Дух,
Утолил свою жажду клювиком голубиным?
Длится август. На тысячи снов никого вокруг.
Только страх не добраться до яблочной сердцевины.




Акростих

Ласкайся взахлёб, за живое
Юлой напряженье держи,
Бери, где сошлось без припоя
И дательны все падежи.
Медовая эта минута,
Откуда, я знаю, течет
Мужчиной и женщиной в чудо —
Укромный свой чудоворот.




Сирень

Знакомый дождь сегодня маем стал,
И ни одна улыбка не пропала,
Пока из дождевого матерьяла
Стекал, соткавшись, новый матерьял.

Когда ботсад он задрапировал,
Как в дивном реактиве проявила
Себя сирень. Химическая сила
Лиловый породила минерал.

И чайки от Днепра к нему летели.
Творение почти достигло цели.
Сад философским камнем был сперва.

И древняя махровая порода
Среди живых опять ждала приплода,
Попарно подбирая существа.




* * *
Когда лихорадило город,
Влетели стрижи босиком,
Устроив подобие гонок,
Чтоб ветру не стать сквозняком.

Дома, от боязни полёта
Зажмурившись, вжались в сады,
И маленький мальчик на фото
Один избежал пустоты.

Он под поцелуем укрылся,
Совпал со счастливым стрижом
И прыгнул с небесного пирса,
Чтоб выплыть на город и дом,

Где мы, обсыхая, сидели —
Два в небо нырнувших зверька,
И мальчик тогда в самом деле
Взрослел — как взрослеет река.




* * *
Делай что надо и — будь.
Что будет — о том не надо.
Неотменимый путь
Станет дороже взгляда.

Боли и тишины
Не отыскать роднее.
Выдубичи видны,
Пристань, сирень над нею.

Выдыбаешь и ты,
Выскочишь на припёке.
С промельком чистоты
Кончатся все упрёки.

Вниз до Триполья и
Рыбного и грибного
Острова — все свои,
Дикое только слово.

Взрослое ремесло
Вышло на раздорожье.
Чуду с тобой везло.
Знаю, тебе с ним тоже.

Значит, ему под стать;
Вот бы без перерыва
Бережно приручать
То, что до слёз пугливо…





вести
бегущие волны
на середине мира
город золотой
новое столетие
СПб
Москва
корни и ветви