на середине мира
станция: новости
алфавитный список авторов
на середине мира
алфавит
станция
многоточие
ЛИДИЯ ГРИГОРЬЕВА
ДЕНЬ ПРИМИРЕНИЯ
избранные стихотворения
ВЕЙМАРСКИЕ СТРАСТИ
"...О Шиллере, о славе, о любви."
А.С. Пушкин
А.С. Пушкин
Здесь гордый Гете почивал,
безмерной славой утомленный.
А что же Шиллер? Разве мал
его талант непревзойденный?
безмерной славой утомленный.
А что же Шиллер? Разве мал
его талант непревзойденный?
"Вам не понять, дорогой курфюрст,
малой одной детали:
мокнет под окнами дряхлый куст,
хмурятся дымные дали..."
"Я выбираю одно из двух:
кто-то из нас сфальшивил!"
"Знать я хотел бы из третьих рук:
как поживает Шиллер?"
"Ваш ли фальцет или мой баритон —
петь хорошо дуэтом..."
"Только скажите, все так же он
первым слывет поэтом?"
"Хоть и пою я, как пьяный лев —
Вам отказать не смею..."
"После всего покажу, осмелев,
дивную эту камею,
что из античных глубин извлекли.
Можно ее потрогать...
Снова, поверьте, я на мели:
канули деньги в пропасть.
Но на камею ушли гроши".
"Древность — дворец творений!"
"Правда, что Шиллер живет в тиши?
Самолюбивый гений!"
"Эту балладу до дна не испить,
коль не извлечь примера".
"Я не осмелился в землю зарыть
страсть коллекционера".
"Так, как мы с Вами, споет не всяк...
Правда — мирами движет!"
"Правда, что Шиллер давно иссяк
и ничего не пишет?
Правда и то, что от злых годин
я изнутри обуглен..."
"Дымно и душно: опять камин
бурым топили углем".
"Как бы осенняя морось и мразь
голоса нас не лишили.
Так что, прощайте... И все же, Князь,
как поживает Шиллер?.."
МОНГОЛ И Я
Степь взлетает, раздутая, как цепеллин
и летает сама над собою.
Воздух мягкий и вяжущий, как пластилин,
под тяжелой прогнулся стопою.
Степь взлетает, как цапля, но длинная цепь
трав упругих, колючих и цепких,
отклоняет в пространстве летящую цель —
степь их...
В вышине по края тишиной налитой,
в зоревой перьевой благостыни,
только я — да внезапный монгол молодой —
вороной, смугло-синий.
вороной, смугло-синий.
Тишина надувает большие бока
и вздыхает: баян ли, волынка?
Ветер пенку сдувает — кипят облака,
льется наземь молочная дымка.
Так бесстыдно в пространстве витать наяву
не дано никому — а во сне лишь...
Это шепотом я объянила ему:
веришь?
Это шепотом я объянила ему:
веришь?
Соучастник видений, небесный пастух,
призрак яростный и галогенный,
раскалился, растлился и тут же потух —
монголоидный и мгновенный.
монголоидный и мгновенный.
ПАПА РИМСКИЙ В АВИНЬОНЕ
Папа, Папа, слышишь, в Авиньоне
варят звезды на мясном бульоне,
ветер в дом влетает на метле,
чтоб вертеть быка на вертеле.
Папа, Папа, видишь ли? До срока
прилетел из Африки сирокко,
прах и тлен сдувая с маловеров
в трапезной чудовищных размеров.
Это все проверено на деле.
Золотой сквозняк гуляет в теле.
Золотая тьма царит в душе.
Туша, глянь, обглодана уже.
Наступают времена иные.
Дуют в щели ветры продувные,
вихри мглы взметая без конца
на просторах папского дворца.
Не пора ли поменять жилище?
Грубая и радостная пища
разморила воинство Христово
у подножья Божьего престола.
Жаркий ветер проникает в поры.
Заговоры всюду, заговоры
в злых ущельях папского дворца.
Господи, не отврати лица!
Или при дворе лихие нравы,
или повар подложил отравы,
или ветер веет из пустыни —
как покров последней благостыни.
ПЕРЕДЕЛКИНО В 1979 ГОДУ
пригород — выгородка сознанья —
пагода грез
поле на выданье — грань умиранья —
фабрика слез
адова впадина — скользкий пригорок —
битый стакан
рваные клочья — кулек оговорок —
пьяный туман
храма хоромины — жаркий огарок —
жалкий удел
перечень горечи — хохот товарок —
тихий придел
перелопаченный перечень радости —
лика овал
млечные сны — откровения младости
кто не имал?
***
Памяти Сильвии Платт и Теда Хьюза
Если вспомнить, что Сильвия Платт,
злую страсть и тоску собрала и соткала, как плат:
чистый лен, чистый шелк, тихий шепот:
ушел...
Если вспомнить о том, что она,
пряла нити судьбы, словно Парка,
из шелка и шепота, горя и льна:
так строка и струится, и льется... тихий стон:
не вернется...
Что осталось от них от двоих
меж миров, между строк, между книг:
сладкий гнев, скорбный глас, страстный пыл...
тихий вздох: не забыл...
***
Аттическая речь!
Так грек наколдовал...
А хочется утечь
И бросится в провал.
И хочется избечь
Провала и тоски.
Когда прямая речь
Изорвана в куски.
Скрывайся и молчи!
И жребий свой итож
Покуда бьют ключи
Кастальские. Ото ж...
САД ПОСЛЕ ГРОЗЫ
Мне ни до взляда, ни до звука
нет дела. В сумерки сознанья
уж вторглась нежная наука
лечебных капель осязанья.
Озон ли грез иль упований
восчувствовав чутьем подкожным,
сойти с волны благоуханий
не представляется возможным.
Сад зацелован и заплакан,
в капкан грозы попав когтистый.
Слабо ли жизнь поставить на кон?
Иль выйти из себя — в сад истый...
ЛОСК И ГЛЯНЕЦ
Есть много лоска, что ни говори,
в ночных полетах Сент-Экзюпери.
Раздвинув в небесах ночную ртуть,
в песках сухих и гибнуть, и тонуть.
А сколько глянца в том, как написать!
Над Андами, как кондор, зависать.
Есть много смысла, чтоб в других мирах
публично разлететься в пух и прах.
Летал на крыльях словно бы Дедал.
И Маленького Принца миру дал.
Свет в непролазном сумраке людском...
Кольцо его найдут на дне морском.
СВИДАНИЕ
Она говорит: "Не трожь!
И вообще, не пялься!"
А его пробирает дрожь,
потеют горячие пальцы.
Она говорит: "Потом!
Кто же так в койку ложит?!"
Он воздух хватает ртом,
и ничего не может.
Она говорит: "Давай!
Сейчас я уже готова".
Но он уже впрыгнул в трамвай,
везущий его до дурдома.
ДЕНЬ ПРИМИРЕНИЯ
Ю.Казакову
Человек себя везёт
на большом автомобиле.
Если очень повезёт,
он пока вполне стабилен.
Человек себя везёт
на метро и на трамвае.
Если очень повезёт,
он пока вполне нормален.
Человек себя несёт
вдоль по улице, раскован,
если очень повезёт,
он прилично упакован.
Человек, себя неся,
мир окидывая взглядом,
знает, что его нельзя
бить по голове прикладом!
ОЗЕРО
У лесного озерца
посиди, посозерцай.
Посмотри, как дело месится
под луной и полумесяцем.
Посмотри, как мир хорош
без пальто и без галош.
Без одежды. Без белья.
Без вражды и без вранья.
Прямо под ноги легло
это озеро-зеро.
И с улыбкой на лице ль
тут сиди — покуда цел!
СЕМЬЯ
То муж скользнет, как метеор,
и выйдет на ночной дозор.
А то ревнивая жена
по небу бродит, как луна.
То дети станут на порог,
чтоб звездный высыпать горох.
То облака взбивает пеной
крикливая семья вселенной.
Куда ни глянешь, там и тут,
хлопочут, светятся, живут...
ПУСТЫНЯ
Пустыня — не пустырь,
не мерзость запустения:
покой и благостынь,
и солнце средостения...
Я там была вчера,
там мир в глазах двоится!
И там вокруг чела
сияние струится.
В лицо летит песок
а не сорный, а пречистый,
и потолок высок —
шатёр небес лучистый.
И ветер, вместе с тем,
горячий, но не душный.
И в доме нету стен,
а лишь поток воздушный.
Пески раскалены.
От зноя плачут птицы.
Но дальние видны
миражные столицы.
Там бедуинов рать
иль туарегов — пусть уж!
Ведь главное — сказать:
Пустыня, мол, не пустошь...
***
Ишь, нулевое, не настоящее
время настало.
Словно кривое, кривовисящее,
зеркало стало.
Словно смеющимся, вогнутым оком —
в этом и сила —
время уставилось и ненароком
нас отразило.
Значит для времени кое что значили —
в общем и целом —
те, кто свободно хохмили, судачили,
как под прицелом.
Те, кто не ныл и не клянчил заранее
что-нибудь кроме
этой свободы, любви и заклания —
на смеходроме.
имноготочие
на середине мира
город золотой
новое столетие
спб
москва
корни и ветви