на середине мира станция: новости алфавитный список авторов ОЛЬГА МЕХОНОШИНАРодилась в Нижнем Тагиле в 1984 г. В 2000-х многократно замечена в студии Е.Туренко. Публиковалась в журналах («Урал», «Крещатик», «ЛиФФт» и др.), антологиях («Екатеринбург» и др.); шорт-лист «ЛитературРентгена», дважды победитель Кыштымских чтений, Северо-западного поэтического семинара и др. Проявлялась на пмж в Москве, в Нижнем Новгороде, в Мурманске, сейчас пишет в Екатеринбурге. Книги: «Город Зет» (2001, Нижний Тагил), «Чистый понедельник» (2003, Екатеринбург), «Двадцатая нация» (2007, Челябинск), недовыпущена «Если...» (2016, Мурманск). Художник, дизайнер-график. БЕРЕГ
Избранные стихотворения * * * К своим не сразу соберёшься в гости. Сначала шают угольки во тьме неярких станций, переходов поздних промотанные наскоро кэмэ. Едва войду — сон в руку — в реку — кокореку, по-давнему меня поокликай. Свет лазит сквозь рассохшийся сарай, кот лижется, пропахнув человеком. Ну проходи! устала? дверь плотнее! — снег вздрогнет, не проснувшись, дом обняв. Из чашек валит пар, неспешно зреет, и кажет травы... Вздох — и каждый прав. Намоленное небо за лампадой синё и обещательно вблизи. И ничего действительно не надо. Но пощади всё это и спаси. Ту шевелёнку на ветру-весу — со всеми колокольнями, плетнями, сугробами — в квартиру донесу и выложу, копируя, рядами. А фото — только общее, одно: похожи стали... Непохожи стали. На прежнем, изначальном и родном, неподалёку — поминай, как звали. * * * Насыпало декабрь, перевязав нас туго. В ладонях стали глубже очертания дорог. Полярная слюда, не помнящая юга, Сияет да молчит, и ты не одинок. Залив не пустота, а прогудит в тумане И страшно, аж смешно, и дважды не войти. А вытащат за так из кольской иордани. В ресницах иней — жжёт и яростно блестит. Так явно нету дня, что едем, как в подлодке, Но держатся, зовут — мне к Ждущей, нам — Уют… Так мало, что — родня. Так мёрзло — чётче фотки Прижатые носы Мой выход стерегут. * * * На ночь совесть поправляю — Жмет и жжётся утюгом. Неумело умоляя, Поживаю напролом. А вселенная витает, утешая малых сих. По минее понимаю день и час… Глас пятый тих. Запросто даются люди, Так привязаны они… Обнадёженных не судят, Что осудишь — то пожни. Сложно лгать, егда узнахом. После — пой, а в горле вой, Нечто памятнее страха, Взор во свете — Я с тобой. * * * Твой безмерный взгляд налегке, твой живой ножевой, нашёл… На оглядышке, на волоске посреди параллельных толп. Вообще не его ждала. Но ещё неотрывно гляди: я как есть. Светла не дотла, твоего тепла посреди. * * * Допустим, мы только взаимная смена утрат, Ребристые, как годовые кольца воды. Сгущается воздух, и вкрадчивый плеск полноты — Потоп дворовой, подбросивший веток во взгляд. Беспалевно, ибо в отмытых ладонях — нема, Зудит несекомая память, и множит дома До метки подхода машин, поездов, кораблей, И дервиш последний, вот видишь, верней и родней. Приди — и в глубокие улицы вместится тишь, Вот-вот, и по ней за ресницами вскроется свет. И точка возврата домой налегке, ты простишь, Важнее, чем мили этапов, высот и побед. * * * На Покров жгут листву, или свет, или нет ничего. Лица нравятся снегу. И проступает зима. По её рассказам дороги входят во двор, Тишина которого упоминает март. А ребёнок в потёмках изобретает: ма. Тепло долго держится после себя, после таких Понятных улыбок, прощений, горячих, как смерть, Так же непостижимо, как птицы находят след, Я начинаю любить тебя позже других. На Покров ждут снегов, забывая у листьев свет. * * * Выглянет душа Из своих обносков, Воля хороша, Нараспашку, в доску. Этот свет — везде, Дальше будет то же. И дождливый день Бегает по коже. БЕЛОМОРЬЕ Берег — наружу развёрнутый глиной — Скрашен лучом, как старушечьей хной. Тени дымят и ложатся в низины Душной полынью и тишиной. Разом остыть до размеров рябины, Ветра хлебнуть, чтобы горло прожгло, Медлить, окончить «аминь» воедино И удивиться конечности слов. Любо икается нам, кочевые, Дайте своих подержаться чуть-чуть… В окнах, блеснувших по чёрной России, — Сродные, дальние — вся наша суть. * * * Руки мои — на платье, край в коленях зажат, — скроены под объятья: будто ничьё, лежат. Вздрагивая на стыках, тронут на лбу орла в паспорте многоликом: не за себя жила. Да, — отвечаю, — села, выключу, чтоб не сел. Свидимся, раз по делу (не разобрать совсем). И придвигает время к детям сады-города: пусть посидят со всеми и убегут туда. Каждый мгновенен в белом, в семь(десят) с долькой лет. Ждёт кипяточка слева, сахарный на просвет… Быстрая это тема: — Сам-то был, помнишь? — Ннет… * * * Из книги выпала рёбрышком, в масть, закладка, Обнаружила сбитый текст надутренних ёмких балконов, Почесушки домашней живности в клиньях рассвета, Округлости ранних раскатов шин. Оглядишься и приземляешься в абсолютной точке. Быстро скользящий простейший настырно щекочет — Апчхи и тебе, и внимание боком, пока ты Покато и осторожно, обводя по периметру метры, Глядя сразу на всех, будишь во всех мужчин. Тотчас тут зацветут и протянутся по стене Виноградности, плющ разговоров кухо́нных. О, походы по стёклышкам — дай покажу, Куда метит «мне давеча наплели…» Не бойся, никто не оплюнет, нельзя утереть истину. Она, и прикрытая, резко заносит вправду. Вывернув без разбора ящики наших письменных, Мы слишком беспечны для щипких её открытий. Сама говорю с тобою, добрее чем есть. Как не хватает обратных твоих междометко! А — день подрастает быстро — денься, мгновенно, детка… Радиоволны ещё пробирают насквозь, Правда трясёт — будоражит — новеет — всерьёз, Выдох дверей выхода не означит. Можно иначе, но я не посмею иначе. * * * Разнуздай кобылу, растреножь, Чисто поле пусто не бывает. Кротко ржет она — и клонит рожь, Фыркает — и ночь цветёт, живая. Оседлать не смог — не мучь гнедую. Отвяжи её, пока темно. Пусть уйдет, не помня поцелуев. Бродят в ней бескрайней крови струи, Не твоё домашнее вино! * * * 1. Перелётная птаха с оседлой не уживается. Домовитое «жду на обед» остаётся в месседжах. Чечевичное варево — так себе тема для аиста. И суёт суета, но ни времени толком, ни мест уже. Кочевые глаза не прощаются, разом срываются Крупной рысью, в дальние броды, темными тропами. Огибай теперь, медленной вспышкой, бусым ли заяцем. Возвратись потом, Чтобы я тебя просто потрогала. 2. Если за день свести gpsы нам, то — вот-те-мандала — Ахалай махалай выясняется, движемся посолонь, Отстаём, заползаем во двор, В ду́ше греемся наголо, И лежим в темноте не свои, гудящие, бо́сые. А орбиты скрипят на ветру, всё-таки вертятся По глазницам во сне, пробегает волна, и явится: Мироздание в наших садах уподоблено лестнице, Где курлыкают птахи. И пёстрая певчей нравится. ТАНЕЦ НА УГЛЯХ Иссушенная земля, муравьями исхожена, кожа, припоминается в дымке, в жаре, мареве... Ударь её! — облачко пыли от каблуков, ноги, что кличут и топчут любовь. И талия. Соль и плоть — на огонь и угли, и мы, смуглые... Ты растишь с отцом виноград, знаешь губами наощупь сорт. Чёрт!)) Царская пляска резких встреч: укради и укрась собой, перейди за родную речь — свей в гортани бархат и звон, и братаясь с золой — стопой, с камнем, пламенем, заражён, под видом мяса сердце времен съешь белозубо горячим со мной! Земля древних согласий тверда: свет, соль, пепел, вода, мы чуть пьяные — навсег- да. *** Манит прибой, ибо ничей в ночи. Вязнет в метре от ног и, отъехав, ждет. Махонький физик морщится да молчит, Шмыгая, тянет шелковицу в сонный рот. Вал набегает — и устаёт, как слон Мягко попятившись — я не того искал. С силой над ним деревья упёрлись в склон, Угрожая фарватеру грузом скал. Мир измеряем парой босых опор, Тёплой запрудой, по локоть глубокой, в песке. Автор следит, как волны прибавят напор: Значит, пора. Встает и несёт пакет. Пара моторных лодок тянет улов, Вечно ликующий берег детьми богат. Вот и мелькают руки живых отцов, Вот и усталые матери к ним спешат... ...Химик вихрастый спит поперек забот. Мама утрет от шелковицы сизый рот. * * * Я застала последний Съезд, На исходе, врасплох, не в бровь, Карту перепиленных мест И фасады — на пять слоёв. Если время опять бросать, Собирать, то — хорош, Сизиф: Вечна лишь поутру роса, Родословные отразив. Легкий свет явил горизонт, Будто сжалился — Бог с тобой, Наполняя рыбацкий порт, Распирая базар молвой, Раздувая в печах огонь, Простирая дым — как ладонь Греет землю, где вдоль — стоим, Продолжать на которой — своим. |