на середине мира
станция: новости
алфавитный список авторов



ГАВРИИЛ МАРКИН

МОСКВА


ОБЛИК
стихи из книги



***
что побуждает впадать в явь
эти потоки
~
парусиновая дрожь камыша
стопы рыбачьих туманов
на ощупь стирают пляшущий ил
со щек
растущей деснами листьев
в копях цветения белладонны
~
роса
заполняет глазные ниши
храма лица
и луча




***
подобно гнезду неведомой птицы
в резиновой полусфере лопнувшего мяча


блаженство неизреченного
в прокрустовом лете
обнаруживает смертность пространства —


еще теплая скорлупа

лезвие-махаон




***
ворон не сядет
на карнизы текучего дома

— и о том не писал Фулканелли —

вода ходит вниз и вверх
по желобу мозолистого бетона
в переливах
растворения грядущего:

ежевичным туманом
лесных полян поперхнулся
расколотый дуб —

дупла полны зарей
лягушачьих келейных молитв
тихим скрипом:

сердце росы
в расщепленном конце пера
маргиналия
на полях зримого




***
в губах холода келья
внутри белого камня
пронзена зубами тепла растущими из десен-ладоней
~
дерево в позе богомола
пепел высказывания в щелях клавиатуры
зернистой рябью сновидца —
акварельная бумага
~
по ночам рыли каналы
под карнизами плоти
колокол повествования — земли
размыкает объятья




***
пустая порода
набивается под ногти
оседает в легких скрипит
на зубах

но находим изредка
надкрылья апреля золотые пружины сострадания
хрусталики глаз покрытые
клинописью сроков:

полдень — луна в зените
грач заглядывает в ее поры
тени встали в белых лугах




***
Наталии

1.
резкость хлебных крошек
муштра муравьев на щеке
в горнице немоты
где облака отпускали ленивые бороды

и мокла листва —
женщина-водопад
несла на шесте деревянную птицу

не просыпался:
из опочивальни зерна за грудиной
струился стебель пробивая
теменные кости

и весна клокотала
в органе утопления


2.
кто-то идет навстречу
из подмосковного лесопитомника неся подмышкой
аккуратно отделенную садовым ножом
еще сочащуюся темно-вишневой смолой
голову




***
на шатких молочных зубах
горчит смола времени —
мы взрослели
в саду заблудившихся яблонь
на пологих берегах зрячей реки

и лебеди-льдины
плыли вдоль сложенных из гранита сентября
стен города населенного облаками
города
впавшего в детство




***
что горизонт —
линия сгиба на осени
сложенной вдвое

во чреве беглого дня
земли искупленной
ягодами птичьей пасхи —

в доме

где ладони дверных петель
все сжимают
заступ исчезновения

как сон
и деланье в белом




Наперсток

кровь постигает
письменность
дольних тел


кровь плутает




***
…klimmen wir blinde Zeiger gen Mitternacht.
G. Trakl


проснешься однажды —

зажатый
между зубчатых колес
беззвездных часов —

незваная слеза
оставила на щеке
глубокую борозду ожога

— вспыхнешь
в огромных суставах многоногой ночи
белоснежной болью




***
облако израненное ливнями сучьев
зарывается в чердаки
где еще громоздятся пылевые гекзаметры
пост-исчезновения — таким
его запомнят снега ~

лубяной борт неба
расписанного воробьиными провалами
задевал двойные рамы лиц
исторической библиотеки привыкания —

как звезды — в пелене напоминания
замедленной киносъемки —

инфузорная азбука
единиц и нулей




Мухи

в день когда
разорвав дерюгу котомки расставания
за спиной пригородной электрички
стряхнув паклю сырости с крыл
кружили в лазурных стропилах

мы породнились
с покатыми стогами ливней:

мягкая ветошь таяния
душистые древности мха

и хлеб един —

пыльца лжи
в цветках телефонных трубок




***
сгорбленный город
кормит крошками
вечного хлеба зимы
свои узколобые камни

когда стиснуты
тени несбывшихся
намертво цепкими
ребрами кириллицы —

ресницы растут
как ветряные цветы
графикой нашего
последнего языка




***
прочь уползал
в глубоких сугробах безногий
с шестикрылой нищетой на плече

исчезая с зимой
в брызгах солнечной патоки —

так тают под языком
черные кристаллы безмолвия




***
льняная тишь
рыбьи звезды

сколь тяжелы
тела впитавшие в поры
маслянистую ночь

среди древесных потрохов
павшего парка

два выворотка
ищут
корнями на ощупь
перину небес —

это ты
и я

это ты
и я

…
…
и заснешь — слезящимся утром
словно в черную землю весны
трое голодных
схоронили краюху




***
задуты
свечи шагов уходящего снега
на отмелях тротуаров

непрекращенными выстрелами в птиц
из окон искаженной весны —

разноцветные перья
и мел —

нарисованный зверь
болен гранями города




***
карп весны
осклизлым ртом припал
к высоковольтным сосцам города —

до смерти
напитаться полнолунием
исчезнуть в складках земли

измятой
как пиджак уснувшего в телефонной будке
с оловянными каплями сжиженного опьянения
в уголках глаз




***
где отверсто
неузнавание городом самого себя
покрытого сыпью оттепели отраженного
в луже танцующих бензиновых угрей —

высятся вширь
паркетные инкунабулы домов —
засыхая между страниц некто всматривается
в слюдяное отчуждение своих ладоней —

не хватило
кровей подписать
невосполнимый табель капели




Ecce Homo

он брел
воспаленными ходами метро
палестинами праха —
лисицами скрежета:

глазные пазы забиты пищевыми отходами
обрывками целлофана и газетной бумаги
полусорванная крышка ротового клапана
бьет по ключицам

опавшие листья хрустят под ногами
издавая запах глухонемоты и ожидания
бритой липы
в кирасе сгоревшей «волги»




***
Наталии

трое радистов
в каюте у правого уха —


одно на всех
ранение метрополитена —

делили бинты
вырванные из одеяний тоски
словно свою
коротковолновую весну:

-.. . .-.. .. .-.. .. -... .. -. - -.--
.-- -.-- .-. .-- .- -. -. -.-- . .. --.. --- -.. . .-.- -. .. - --- ... -.- ..
... .-.. --- .-- -. --- ... .-- --- ..-- -.- --- .-. --- - -.- --- .-- --- .-.. -. --- .-- ..- ..-- .-- . ... -. ..-
--. --- ... .--. --- -.. .. .--. --- -- .. .-.. ..-
--. --- ... .--. --- -.. .. .--. --- -- .. .-.. ..-
--. --- ... .--. --- -.. ..




***
рост ветвей сосулек
с надбровных дуг над угольными глазами
обхватившего карандашное бедро —
как единственный колос памяти
в промзоне солнцестояния ~

как на по-солдатски окаменевший висок
выговаривал багровую лессировку утр
клен терпения —

черные входы в рентгеновский снимок:
Париж Целан конструктивизм
в готовальне самоубийств




***
срам
обнаженных зрачков
лики и флаги

механизмы нашего города
бриты наголо
и необозримо пусты
отверстия голоса —

языки
растут из плеч
у немых




***
                                                         полз
                                                полз по коре
                                      нащупывая пульс
на запястьях березы

шершавый холод
вогнутых сумерек

покуда
та перебирала
строительный мусор
как гречку

а время вылуплялось
из треснувшего камня




***
Наталии

как будто осенняя сердечная мышца
изжелта хрустнув распалась
на крылышки одичания —

дуновение свечного дня ворошит
вклеенное в коллаж сентября
подвижничество хлебного города —

натюрморт отстранения:
чертежи ладоней на языках лещины
корона борщевика потерянная
в слоях альбигойского неба

солнце в травмпункте фразы




***
то крылом
опрокинут телебашни листопада
то вместо дождя пустят по трубам
седину —

как ногти бела
безучастная стружка локонов слов
под ней раковина протагониста в разрезе:
искренне ртутное зеркало студено

только сам по себе
проворачивается заводной ключ метафоры
в клети затылка




Ворошиловская дача
матери

рифмы прямых углов
где старая усадьба пропитана воздухом

две статуи
замерли в одутловатое небо голода

здесь у корней лиственницы
нам сухая хвоя заменит ресницы

и земля допоет свое дерево




За дневниками Бориса Поплавского

геральдика
вымерших трав

запах
родной земли
чьи комья носят
в низу живота эмигранты —

все
о чем вздыхает
осеннее окно электрички




***
памяти отца

1.
облака по-тюленьи
легли на дырявые крыши
окна слезятся
улитка ползет
по обломку грампластинки


2.
щели меж досок
гнилого настила
тщатся прозреть
гвозди корнями обвили
отметины жизни на камне —
природа устала


3.
теперь не снятся
облака и нимфы
на пыльном верстаке —
чертеж времени
запах опилок
дощатый нимб
Иосифа




***
разбирая евклидову кладку листвы
в нагромождениях мемориального пригорода
ненадежными щипцами голосов осени —

все красно:
полунебесные пробелы заштрихованы
тернием осторожности ресниц:

в разъятой сердцевине тыквы городов
на подоконник ставит цветы
женщина в невидимом доме предчувствий




***
Наталии

холод разглаженный полетом ласточки
надорванный с севера
стал домом для муравьев
созданных из спичечных головок разглашенных ресниц
но позабытых
когда подъемная машина взгляда
ползла над найденной рукописью:

— тетрадь в клетку —

             изнутри
             кто-то греет ладонями
             тонкие прутья решетки
             глядит не мигая —

— протяженная физиология неразборчивости

так караваны туманов
возят праотцев отражений
в лиственных хлябях





***

провисающие провода заброшенности
аэростаты волчьих ягод заплаканы
заветами нисходящего —

так воды наизусть сбрасывают старую кожу
на крапивные обложки фантомной боли
в сердцах несмиряемых расстояний




Прибытие поезда
Наталии

попытался отогреть
трахейную вазу
прижимая к груди
гнейсовые хлеба непогоды —

когда прибывает поезд
крича распятыми досками
в скважины черно-белого —
не раздается ни звука

и фонарные лозы
оплетают черепа кинескопов




***
стружкой железной
облако вьется в ладони
белого света

озера лежат
неподвижно в зиме
и чернеют
деревянные рамена
заповедных пространств

там труп механизма
вздыхает
под самым далеким сугробом




***
пустоты —
округлые буквы рыбьего алфавита —
плыли над деснами сугробов
срастаясь в псалмы исчезновения

все что оставалось —
снег
припасенный под веками

когда из почерневшей деревни
на руках выносили старуху
к порогу последней встречи




***
Наталии

Дюрер — уходит

потому и следы его
на глинистых почвах обращаются
черными птицами речи —

когда наши червивые деревья слеплены
из мягкой монохромной еды осени

и расстрельные смолы
проступают на иконах напрасного




***
плоды фонарей
вяжут во рту метели смотрящей в окно:

пыльный силуэт тишины
настольная лампа на дне человека:

в ящике стола
сон желтеющий с прошлой осени

осени-казни протагониста




***
из аккумулятора
пойманного в пригороде свалки
извлекали свинец

в покинутых кротовьих норах до ночи
отливали чешую
для рыбы-молчания

и спали на мертвой земле

а наутро прокашлялся лес
и вскричали овраги
и рыба-молчание
плыла в дальнем небе
над чреслами теплотрассы




***
и сорокоязыкому колоколу
отцветания птичьей скорби
не вместить

сгущающихся слоев
женственно-перистых кромок лент
диафильм соприкосновений

потемневших на излете
своей неуклонности




***
Наталии

mi dissangua
la poesia

G. Ungaretti

изогнется хордой
последняя весна
в туше нетающего снега
что лакает отчаяние —

оно густеет его уплотнения
вот-вот будут рукоположены
в сан птиц и рыб —

птицерыбы
зыблются над белыми полями
где задрав обожженные лица столпились буквы —
расформированный взвод алфавита

на древке белый флаг неизбывного
длится как руки напрасных объятий
в необъятность миров




***
суры паутины вьются в бронхах —
дерево в коре с чужого плеча
просит подаяния:

его осени не вместила
вокзальная площадь ожога
от названного имени




***
Uber aller dieser deiner
Trauer: kein
zweiter Himmel.

P. Celan

точки нереста сползания
краски с металлоскопа дворов
извечно дождливая алеаторика —

близкое ржавое княжество:
штрихи птичьего костяка липкие перья
в принципиальной схеме боли —

то ради чего человек
замер в далеком оконном проеме
вглядываясь в щадящую прозрачность
скорлупы невозможного




Элегия на осеннее равноденствие

где встанут выхлопные фантомы
слипшихся мадригалов леса —

просядет бурелом детских рисунков
за буквeнными заборами как соль
на голенях ветра —

длящееся проволокой косноязычия
поволокой на глазу мороси
в чьем центре зреет бутон
чьей-то грудной клетки — среди

пищевых отходов текучих частиц
фундаментов строительного мусора
фракталов гибели листьев —

                                          ржавчиной пироскафов
                                          слезящихся на озимой Москве-реке:


но не раскроется

как и пристальный ломоть зрения
вложенный в заоконный конверт

*

потому и вспоминаются
странствия за Ахерон
по пищеводу телефонного провода:

ладонь необратимости черствого хлеба
жабры осени
забитые перьями аллергии флагов
ломкость пейзажа —

хруст стекла
в дебрях белого шума и шорох —
бумажные ирисы надписей
метут брусчатку города где никогда
не было детей





ГАВРИИЛ МАРКИН
На Середине Мира


Птичья Пасха: стихи

ОБЛИК: стихи из книги

Единственная графема Стихи





бегущие волны
на середине мира
город золотой
новое столетие
СПб
Москва
корни и ветви

Hosted by uCoz