БОРИС   ХЕРСОНСКИЙ ДЕСНИЦА ГОСПОДНЯ Десница Господня Гадатель рассматривает ладонь десницы Господней. Он исчисляет продолжительность вечности по линии жизни. Он делает вывод о Мировом Разуме по линии головы и ума. Он делает предположение о судьбе человечества по линии любви. Господь долготерпелив и многомилостив. Господь не отнимает руки. На худой конец и апокрифы нам сгодятся. Добавка к писаниям людям необходима. На будь апокрифа, как занесли бы в святцы «святых и праведных Богоотец» Анну и Иоакима? Откуда бы знали, что по имени отчеству Дева была Мария Акимовна, жаль, что не было отчеств, их заменяли возгласы храмового напева, громы проклятий, рокот и лепет пророчеств. И след от Господней воли, как борозда от плуга пересекал заблуждений и ересей дикое поле. А Деву омыли и спеленали туго, и в колыбель положили, и качали, доколе она не забылась первым сном вне материнского чрева, и было небо во сне на небо совсем не похоже, в нем ангелы тихо кружили и пели «Богородице, Дево», но что это значит Мария узнала позже. ** Хозяйки вышли на рынок купить продукты к праздничному обеду. Сегодня особый день — не такой, как обычно Кто-то над кем-то вчера одержал победу. Но кто и над кем — торговцам неясно и безразлично. Им важен уменьшенный вес в искусно подпиленной гире и общая прибыль от общего ликованья. Это все, что нужно им знать о войне и мире. Да! Роман проходили в школе! Все забылось, кроме названья. Из К.Кавафиса* В ожидании варваров Зачем мы толпимся на форуме? Отчего смятенье в народе? Варвары на пороге! Варвары на подходе! Почему разленились сенаторы? Не принимают законов! Варвары. варвары! Нет законов на эту ораву. Против такой толпы не выставишь легионов. Варвары на законы Рима найдут управу. Зачем император с утра пораньше, надев корону, сидит на престоле у врат городских в ожиданье? Он ждет, когда варварский вождь приблизится к трону, чтоб передать ему власть и все свое достоянье. Зачем наши консулы нынче в тяжелых пурпурных тогах, в аметистах браслеты и с изумрудами перстни? Варвары, варвары замечены на дорогах, мы слышим их громкие клики и надрывные песни. Зачем преторам трости, украшенные богато, жемчуга и каменья, зачем серебро и злато? Варвары на подходе! Варварского солдата не удивишь ничем, кроме каменьев и злата. И наши ораторы, что же не поучают свой народ? их речи — звучны, и слог — прекрасен? Варвары! Варвары, заслышав речи скучают, а соскучившись, варвар становится небезопасен... Откуда эта тревога? Откуда это смятенье? Откуда серьезные лица без тени улыбки? Почему наши улицы опустели в одно мгновенье? Нет ли в этом порока или какой-то ошибки? А все потому, что варвары к ночи не подоспели, и те, кто от самой границы явился, нам возвестили, что варвары перевелись, вывелись, или в постели спят, не заботясь, чтоб мы их к себе впустили. И как без нашествия варваров проживем на земле мы? Что ни скажи, а варвары — казались решеньем проблемы. * Да знаю я, знаю, что негоже переводить верлибр рифмованным стихом, пусть и ритмически расхлябанным. Но в конце концов, переводят же они русский регулярный стих верлибром? Почему бы не сделать ответный жест? (Б. Х.) Хома Табурет стоит в центре магического круга. От круга до неба стена — прозрачна, зато — упруга. В нее бьются бесы лбами, отталкивая друг друга. на табурете сидит пьяный бурсак Хома, третью ночь сидит, понемногу сходя с ума. Рядом с ним Николай Васильевич Гоголь — гладит его по чуприне, приговаривая: «козаче, смотри — не смотри, не смотри, не заглядывай дяде Вию под веки с целью твоей безопасности, по-украински — безпеки. Мы с тобой — хохлы, нам и в церкви от покойников нет покою, дай поглажу тебя, Хома, своей холодной рукою, без тебя, Хома, я сам немногого стою, я и сам — покойник как, впрочем, и ты. Над церковью — купола, на куполах — кресты, над крестами — ночной небосвод: звезды тихо мигают, да жаль, что ни звезды ни ангелы людям не помогают, а черти бьются в магический круг, да корчат страшные рожи, и как Ты их только терпишь, Господи мой Боже? говорит Хома: Николай Васильевич, брат, оставайся с нами, с нашей белой горячкой, нашими страшными снами, с полями, которые с хрустом разоряются грызунами... Спит Хома-хомяк с зерном в защечных мешках, крестик с иконкой болтаются на ремешках, на иконке Хома Христу в рану персты влагает, а Христос все терпит и Хому не ругает. и ты, Николай Васильевич, все претерпи что может с русским писателем случиться в хохляцкой степи Говорит Николай Васильевич : я и сам-то не знаю. Захочу — разгоню дуновением эту бесовскую стаю, петуха дерну за хвост — полагаю, что трижды петух закричит до зари, только ты смотри — не смотри. Я тебе сам себе писатель или писака, Мне решать губить или спасать бурсАка. я творец — писатель мне решать где свет, где тьма! Пропади ты пропадом! — сплевывает Хома. июль 2013 БОРИС ХЕРСОНСКИЙ на Середине мира Иконная лавка Срастная Седмица Так говорит — Естествослов 12 стихотворений из «Нового Естествослова» Вместо предисловия к «Новому Естествослову» О поэзии Бориса Херсонского на середине мира многоточие город золотой новое столетие СПб Москва корни и ветви