|
на середине мира алфавитный список город золотой СПб Москва новое столетие Привычки переправы. Стихи стихи из книги "Время" ЕКАТЕРИНА СИМОНОВА
1977 г.р., родилась и живет в Нижнем Тагиле. Окончила филологический факультет Нижнетагильского педагогического института. Публиковала стихи в антологиях «Современная уральская поэзия: 1997-2003», «Братская колыбель», «Ле Лю Ли», на сайте «Полутона», в бумажных и интернет-журналах и альманахах «Вавилон», «РЕЦ», «Уральская новь», «Урал», «Транзит-Урал», «Стетоскоп», «Знаки» и др. Первая книга стихов «Быть мальчиком» издана в 2004 году в Нижнем Тагиле. Книги стихов «Гербарий» (Айлурос), «Сад со льдом» (Русский Гулливер), «Время», изд-во «Стосвет», 2013.
стихи из книги
«ВРЕМЯ»
Из цикла
«ЧАСОСЛОВ» Февраль преданность и предательство — от слова «дать». что ты нам можешь дать — то мы и можем взять. мы — это солнце, звёзды, луна, земля, да, и, конечно, любовь твоя, одна-одинёшинька спит, умерла — в гроте хрустальном — ау, динь-дон: да, конечно, любимый, всё это лишь сон, вон как гляжу — я на тебя — из-под ресниц, белый мой взгляд округл, как трепыханье синиц в голых ветвях, раздирающих голубую кожу неба гигантской форели, ангелов ложе, смерть перемелет нас всех, как корабли во льду, так человек переживает беду, так из пустых глазниц выклёвывает снег вороньё, сердце сжимается и высыхает, будто оно не твоё, и поэтому ты обнимаешь меня впопыхах, ибо короток век человечий — но не великий страх. и поэтому именно, ах, боже мой, я покидаю тебя, желая остаться с тобой. стадо баранье ласковых облаков взбирается вверх по горе — ты за ними готов подниматься всё выше и выше, в надежде, что тебя наконец услышит кто-то, длинным подолом укрывающий поля и реки, устья которых полны белого порошка, как в аптеке рядами стоящие вдоль стен пузырьки, ты поднимаешься вверх, но не подаст руки тебе даже солнца сусальный луч. за что Ты прогневался на меня, не мучь, оставь ежели не надежду, то хотя б половину того простодушия, с которым в деревне внизу в овинах блеют животные, а селяне, грея ноги у очага, весёлую небывальщину складывают в стога, с которой в женских руках тянется густая нитка, которую ловит кот, прячущийся, если скрипит калитка, значит, приходит домой хозяин, и не один — с соседями и друзьями, и радуется чрево его при виде ломтя мяса и круга сыра, кувшина вина, да и что ещё нужно от мира, кроме тёплой хозяйки и кудрявого сына, кроме всего того, чего меня смерть лишила? Апрель красота тленна, как осень, которая остается пока за краем страницы, поэтому и девушки кружатся на траве, поэтому собирают цветы в букеты, такие слабые и прекрасные, их лица — цветов, а не девушек — обращены к небу, не в молитве, но в последней попытке впитать всем телом синий воздух, растянутый над собравшимися, как полотнище шатра, расшитого дневными звездами, белым Божьим дыханьем, называемым облаками. Он всегда готов нас обнять, он всегда с нами. и девушки преклоняют колени, просыпав цветы, как бусы, на их лица ложатся тени золочёных светом волос, за длинными их рукавами, розовыми подолами, выпотрошенными цветами охотятся кривоногие щенки, девушки надевают на них венки, и смеются, как ангелы, то есть совершенно без стыда и боли. и далеко где-то лодка со своим отражением парно скользит на воле, как хрупкая водомерка, или качающаяся на свежем ветру верба, или как на варенье малиновом кружевная сладчайшая пенка. и невеста, зардевшись, даёт кольцо наречённому, но не сбывшемуся супругу. жизнь идёт и идёт по кругу, как лошадка, кротко возящая по двору несмышлёную детвору. Июнь запах травы и женский пот, озера незащищённый живот, гул отдаленный колокольного боя, воздух толкающего, как локтем сосед тугую соседку, волнующую его, точно поле до сенокоса: если в него упадёшь — оно тебя скроет, и ты пропадёшь — ненадолго, но будто сто лет прошло, и ты никого не узнаешь, вернувшись, но не поверишь, что разминулся с жизнью своей, поэтому, чур меня, чур, не стоит даже и думать про что-то такое, просто дыши воздухом тёплым, как свежий ржаной хлеб, слушай, как собирают сено в стога и как скрипит весло, ясно смотри вперёд или вверх, в синее небосвода — хитроумнейшее — стекло, с выточенными на нём облаками, точно камея, знаешь, я ведь не слишком умею говорить про тебя красиво, просто рядом с тобой я вижу себя счастливым, настолько, насколько могу верить в то, что для мёда и красоты вырастает цветок, что звезды светлей и прозрачней твоё лицо, и это то, чего у меня не отнять никому, даже Ему самому. Июль ты — женщина, и поэтому — неправа. каждая из вас двух имеет свои права на мою душу и кровь и плоть, я засыпаю и вижу вас, и во тьме каждая жадно столь открывает рот, будто она — галчонок или же вурдалак, и во сне я не могу вас узнать и различить никак: ни её, которую не удержал, которой не смог помочь, ни тебя, мой нежный цветок, вместе вы — День и Ночь, ледяная игла и мягкая нить, и обеих вас я продолжаю любить. я с тобой, потому что не с ней, и мои сожаленья хуже любых плетей, но и с ней я был потому, что не был с тобой. Боже, если бы знали вы, какую мне причиняете боль, переплетясь в моём сердце, точно клубок ядовитых змей, или залом на пшенице, или на океанском дне водоросли, опутавшие корабельный скелет, что же ещё, ответь, остаётся мне, кроме, конечно, кроме того, да, что искать, не находя, у тебя же её глаза, что бежать, оставаясь всегда на месте? но только вы, только вы — мои жизнь и вино, только вы ещё удерживаете этот мир, только для вас отражается и сияет небес сапфир, только вы ещё можете заставить понять меня, для чего до сих пор крутится эта земля на кончике Божьего пальца, точно послушный мяч, всё хорошо, поверь, всё это пройдет, ты только, прошу, не плачь, посмотри, время жатвы осыпает тебя золотой вечерней пыльцой, пока ты стоишь на крыльце трепетною свечой, укутывает в свадебный плащ сыплющегося зерна, и мешки только что состриженного с овец руна — десять, и двадцать, тридцать, ещё, ещё — кажутся тебе белым горем, чёрной бедой, о чём не расскажешь, а только смолчишь, о, не умрешь, просто — сгоришь. время Льва уходит — подходит время Девы с полным подолом яблок, невыносимо верной, и каждый августовский день нестыдливо подставляет солнцу земную грудь и речные гривы. тягучий воздух становится ещё гуще, в нём, как в меду, вязнут люди и тучи, ещё не успевшие вызреть, дождём пролиться, новую жизнь зачать, умереть и опять родиться, и ты, за пояс мой ухватившись, едешь со мной на коне белом, глаза опустив, едва улыбаясь, вечная Ева, и я отпускаю сокола — тебя позабавить, ты незаметно и понемногу становишься совершенно другая, не знаю, как объяснить лучше: моё сердце рядом с тобой не стучит глуше, но добрее, медлительней и теплее, пламя страсти сменяет прозрачный и нежный ветер, исцеляющий, как смородина, заваренная с мятой, успокаивающий, точно жасминный запах. рядом с тобой замедляет свой бег суета и тщета человечья, и мне хочется ехать с тобой так вечно, чтобы кусты забрасывали нас малиновками и цветами, чтобы ничто дурное не шло никогда за нами, чтобы в воде сереброкудрой ныряли юноши, и русалки, не трогая их, с ними играли в прятки, и чтобы всё это сбылось, ведь чудо этого мига переливается через край, как хмель из сосуда. Ноябрь терновые ягоды, схваченные морозом, всегда слаще. утром последняя звезда над горизонтом долго горит и мучительно бледнеет, пока волки глубже и глубже забираются в чащу — ждать очередной ночи — пряча зрачки-секиры, облизываются, зубы точат, ведь они, даже если ты мне не поверишь, хотят получить тебя, незамутненную, как горный источник, поэтому столь высок и прочен наш частокол и настороже охрана. и, пока в зените дневное светило, пока слышен в горах рожок пастуший, пока в дубовой роще, не убоясь стужи коварной осенней, желуди ищут свиньи и люди, все вперемешку, набивая мешки и брюхо, но не находя волшебный вызолоченный орешек счастья, редкость-диковинку, ты всегда рядом со мною — и неважно, чудо это, обман ли — живёшь и дышишь, выдыхая лёгкую душу в мои ладони, их согревая, и круглая кошка, точно горячая пышка, потягивается на коленях, сворачивается клубком, слышишь, как бьётся моё сердце под твоею рукою? Декабрь кровь холодеет при взгляде на то, как холодеет оленья кровь. смерть — это, по сути дела, та же любовь, взгляд не снизу вверх, но с вершины — вниз, обрывающийся, как самый последний дрожащий лист, отторгаемый деревом и землёй, который снега сверкающая труха засыпает только затем, чтобы припудрить слегка перед тем, как его снова ветер возьмёт, и в железной горсти сомнёт, и никогда не будет наоборот, пока розовеющий, как шиповника куст, восход сменяет закат, отдающий дыханье торжественно, как Актеон, когда насквозь стрела пронзает его бока, поэтому предсмертный стон животного так похож на человечий стон. ведь любой крик всегда порождает тоска — не по несбывшемуся, нет — по оставленному позади, синие тени на белом снегу — это ночи и дни, которых тебе не успеть сосчитать, лишь целиком объять, как засохший букет, как замёрзший родник, и охотничий рог разрывает воздух, как книгу, и бесстрастен лик солнца, надевающего маску луны, и ты, как саван, сшиваешь шерстяные края зимы, иголка мелькает в исколотых пальцах, и свет, заглядывая в окно, накладывает на лицо слой белил, и, головою качая, уходит тихо совсем. как ты.
Из цикла
«ПРИПРАВЫ И ПРАВДА» Из части первой «СОЛЬ И САХАР» Напиток с горячим вином (для постных дней) 275 мл. воды, 850 мл. белого вина, 225 гр молотого миндаля, 1/2 чайной ложки молотого имбиря, 1 чайная ложка прозрачного мёда или сахара, щепотка соли, щепотка размолотого в порошок шафрана.
В кастрюле довести до кипения воду и вино. Всыпать, помешивая, миндаль и добавить имбирь, мёд или сахар, соль. Помешивая, добавить шафран, снять с огня и оставить на 15-30 минут, чтобы напиток настоялся. Снова довести до кипения и подавать очень горячим в небольших чашках. ты просыпаешься, потому что сон подобие жизни — с хорошим концом, в нём зыбкий дом на том берегу и фавны поют на лугу. утро всегда промерзает насквозь, как самая старая кость, забытая в тёмном буфете, мертва, как гербарий — о лете ,br> напоминанье, признанье того, что тёмное утро бело, как вино, густое, как мёд бестелесный почти, тяжелея от лести пчелиной твоих домочадцев и чад, друг друга сменяющих, как листопад, несущих халат и терпенье, ненужное, в общем, спасенье, и ты, отвернувшись, смотришь в окно, в котором свет встал, как большое бревно, и некуда больше деваться, они ведь тебе тоже снятся. Салат
Используйте овощи и травы на выбор.
всё снится: и лето, и ветка —Овощи: зелёный лук, лук-порей, мелкий репчатый лук, крупный репчатый лук, фенхель, чеснок, портулак. Травы: петрушка, полынь, огуречник, мята, кресс-салат, душистая рута, розмарин. Заправка: оливковое масло или масло из грецких орехов, белый винный уксус, соль. Промыть все овощи и травы. Перебрать, подготовить и порезать овощи тонко; натереть чеснок. Нарезать травы. Смешать с маслом, побрызгать уксусом и солью и подавать сразу. стучащая в окна соседка, одета в предутренний воздух, как в звонкий наперсток. и женщина, спящая рядом, похожа на краешек сада, в котором вода и цветенье прекрасны в своем повтореньи. и сон, как слепая Фортуна, на шарике катится круглом, земном и таком голубом, как шерсти весёлый клубок — луны на полу отраженье, кошачьей судьбы наважденье. ночь пахнет петрушкой и мятой, как скорой утратой. Лепестки роз с сахаром
100 г. лепестков розы, 150 г. сахара, 1/2 ст. л. лимонного сока.
Солнечным утром нужно срезать цветки чайной розы, затем отрезать плодоножки вместе с нижней белой частью. Лепестки чайной розы следует перебрать, промыть, высушить, разложив в один слой на бумаге. Потом по частям перетереть их с сахаром в ступке до однородности. Полученную массу нужно соединить с лимонным соком, переложить в небольшую баночку, закрыть крышкой и поставить в холодное место. весна растворяет окно в сад, в нём девы плачут, а дети сидят, каждый — под деревом белым, набухшим цветами, как телом, готовым к любви и творенью плодов, соблазнившихся тенью движенья на этой земле, красивой, с тоской на челе, точнее, глядящей наверх, где неба волнующий мех стрекозы, стрижи выстригают, всего ничего понимая, и ливни идут, как стада, хрустит стрекозою вода, и сад наполняется пеной цветочной, как ванна, мгновенно, и девушки розы срезают, в передник кидают, мешая всегдашнюю сладость любови с кислящим людским суесловьем. Груши в винном сиропе
3 большие крепкие десертные груши, 298 гр. шелковицы (тутовых ягод) или можно заменить их малиной, 275 мл. ароматного красного вина, 150 мл. сладкого белого итальянского вина, 25 гр. белого сахара, щепотка молотого имбиря, щепотка корицы, щепотка молотого чёрного перца.
Почистить груши, но не резать их. Если хотите, удалите твёрдые кончики на круглом конце. Вымыть и обсушить ягоды. Положить груши и ягоды в кастрюлю, налить красное вино. Нагревать на медленном огне, пока груши не станут мягкими, часто переворачивая, так, чтобы они равномерно окрасились в розовый цвет. Охладить жидкость, продолжая переворачивать, чтобы цвет стал ярче. Достать груши, жидкость сохранить. Нарезать груши пополам или на четвертинки. Процедить ягоды и вернуть их в кастрюлю с жидкостью, в которой они варились. В чистую кастрюлю налить белое вино, добавить сахар и специи. Разогреть так, чтобы получить достаточно густой сироп, в котором можно будет глазировать фрукты. Положить в сироп груши, довести до кипения и кипятить 2-3 минуты. Подавать горячими с подогретым красным вином и ягодами в качестве соуса. грушевые деревья, узловатые дни, хватит смотреть — просто возьми плод своего сожаленья, сладкий, как женское пенье, белый, как новое платье, красный, как смех и объятья, ягоды сыплются наземь, всё проясняется разом: заяц, застывший на месте, юность, под сенным навесом, закрывающая от тебя лицо — в лунной шкатулке кольцо, и ты удивляешься, видя ясно стеченье событий, развёрнутых над головой лентой шумящей, тугой, мир так похож на десерт — только что был, вот уж и нет, только тарелка и скатерть, прощание на закате. Из части второй «КУХОННЫЕ ПЕСЕНКИ СОЛИ И САХАРА» Салат
Используйте овощи и травы на выбор.
Овощи: зелёный лук, лук-порей, мелкий репчатый лук, крупный репчатый лук, фенхель, чеснок, портулак. Травы: петрушка, полынь, огуречник, мята, кресс-салат, душистая рута, розмарин. Заправка: оливковое масло или масло из грецких орехов, белый винный уксус, соль. Промыть все овощи и травы. Перебрать, подготовить и порезать овощи тонко; натереть чеснок. Нарезать травы. Смешать с маслом, побрызгать уксусом и солью и подавать сразу. кто ты, гость нездешний, как тебя зовут? тёплый день весенний в светлой сети пут крылышком трепещет из последних сил, все простые вещи, видя, позабыл: вот охапка лука у меня в руках, и с сердечным стуком раскатились, ах, чеснока головки, облачная соль на шкафу, в коробке, подожди, постой, что со мною, мята, душная трава: я тебя не знаю, почему ж — твоя? Суп из чечевицы
225 гр коричневой чечевицы, 1 ст. л. подсолнечного масла, 1 луковица, 1 лук-порей, 1 морковь, 2 палочки сельдерея, 115 гр. бекона одним куском, 2 лавровых листа, 1,5 л. воды, 2 ст. л. порезанной петрушки, 225 гр. копчёных порезанных сосисок, соль, чёрный молотый перец.
Промыть чечевицу под холодной проточной водой. Нагреть масло в кастрюле и обжарить мелко порезанную луковицу в течение 5 минут до мягкости. Добавить мелко порезанные лук-порей, морковь, сельдерей, а также бекон (одним куском) и лавровый лист. Добавить чечевицу. Влить воду, затем медленно довести до кипения. Снять пену с поверхности и варить, наполовину накрыв, в течение 45-50 минут, пока чечевица не станет мягкой. Достать кусок бекона из супа и порезать на маленькие кусочки. Срезать излишек жира. Вернуть бекон в суп с петрушкой, сосисками и приправить солью и перцем. Варить 2-3 минуты, достать лавровый лист и подавать с петрушкой. зима тебя возьмёт, зима тебя погубит, ведь бел её живот и мягки груди. она глядит в тебя сквозь растопырки пальцев, боясь огня, томя, следами зайцев и криком воронья, как многим ожерельем, обвёрнуты, дразня, её и лоб, и шея, ах, отвернись скорей, у раскаленной печки пережидая день, сжигая вечер, пока сон не возьмёт тебя и искушенье, как чёрный кот, лишённый зренья. Жареная форель с травами
6 свежих форелей, 6 свежих побегов или 1-2 ст. л. сушеного розмарина, 75 г. сливочного масла, 18 свежих листов или 2 ч.л. сушёной мяты, 6 свежих побегов или 2 ч. л. сушёного тимьяна , 6 свежих листов или 1 ч. л. сушёного шалфея, 1-2 ч. л. морской соли, 6-9 молотых чёрных перца.
Положить розмарин внутрь каждой рыбы. Порубить все другие травы и приправы и смешать их с маслом. Смазать этим маслом рыбу. Положить рыбу на сковородку или гриль и жарить 4-5 минут с каждой стороны или пока кожа не станет коричневой и мясо не начнёт отходить от костей. Время от времени поливать маслом. Подавать со свежим хлебом и овощным салатом. в окно вплывает рыба речная, как вода, тугая, точно слива, набухшая беда, колышет травы страха, свивает в них гнездо, стираясь, будто бархат, растягивая рот так медленно и кругло, что не заметишь сам, как с позабытым другом разделишь пополам и мяту сожаленья, и горечи хлебец, крутую соль сомненья и смертность наконец. волны на середине мира город золотой новое столетие спб москва корни и ветви |