Зверь-человек — священное чудише сикхов — сопромат
стихи
По эту сторону сна
стихи
Поэма героев
Балда
стихи
ЯНА ЮЗВАК
СТИХИ
из книги "УГОНЗАЙ"
из книги "УГОНЗАЙ"
* * *
Когда нас роботы рассудят
и электроды причастят,
родится предок саблезубый
и уведёт потомка в сад.
Там числовое совершенство,
резвятся киборги в реке,
там нет имён, мужчин и женщин,
и вертоградит манекен.
Он чернорыл и светлозырен,
налакирован до костей,
он страж подземных монастырен —
и без гостей, и без вестей.
Гугнивый выводок экрана,
зачем тебе теперь сады?
— Там саблезубый лижет раны
у самой мякоти воды,
…Бывай своё, крути родное,
покуда нас не завели
в рябое зеркальце кривое
на мятой мантии земли
* * *
Господи, верни мне сердце
его сгрызли злые зюквы
разорвали ротозеи
и похитил самый чёрный
змееглазый камнетёс!
как мне выбраться из камня
ледяного вековечья
лубяной твоей избёнки
на чердачном этаже?
чтобы не смотреть налево
у пернатой переправы
птицы озирают землю.
лютокрылые наседки —
слева детки, справа кости…
Господи, верни мне сердце
* Марта
разделася до низиков
и ну себе скулить
У НАС ТАМ НОС
У ВАС ТАМ ГЛАЗ
У НИХ ТАМ НЮХ
У ТЕБЯ ТКАНИ
У НЕЁ ЙОНИ
У НЕГО НОГА
У МЕНЯ ВЛАГА
говорит такая:
ведь мы ведьмы
а всё равно к медведю в жилички просится
хвостом рыжим пýхает
мол, на лавочке помещуся вся
носик лапочкой прикрою
никому не помешаю
только толстопятый
Мартой называй
и знай себе спи
когда медок твой тырить буду
а егда когтистый
раскрывает Марту Патрикеевну
как книжку Далеву
выходит, что начертаний в ней нетути
букофф много
а унутрях сплошные низики
и в тех пусто
бо старыя все
МАТЕРИК
моё поколение девочек, не умеющих любить
эффектно идущих на х*й, е@ущихся под алкоголем
мечтающих бросить камень, мужа, курить
начинающих жить в 35 между Мармарой и Арамболем
рожающих ближе к пропасти, чтоб не упасть
рождающих ангелоидов, шиваитов
моё поколение девочек-заграбасток
с материнской платой в мальчиков перешитых
и вот такая одна живёт
животная плотяная
и солнце её земля и лёд
и сердце её кривая
а вот другая одна живёт
крылатая перьевая
и солнце её смола и мёд
и сердце её прямая
и третья вот-вот уже оживёт
зубатая костяная
и солнце её слова и рот
и сердце её отбивная
КАПАЛ – ОТКАПЫВАЛ – ЛИЛ – ПЫЛИЛ
ЛА-ЛА-ЛА-ЛО-ПАТА МОГИЛ
ЛЕВ – МОГИЛЁВ ПИЛЫ ТОПИЛ
КЛЮВАМИ КЛЁВ РЫБЫ БУБНИЛ
моё поколение бабочек-помпадурок дурочек-дайсоветок
умничек ниже пояса звероящериц-мозговиток
мама, зачем ты выпустила этот свёрток на белый свет —
сделать его чёрным-чёрным и ядовитым
моё поколение курочек из котлет
АРТ-КОТЛЕТОК ТОКМО ТОК
НЕ КРУТИ МЕНЯ ВИТОК
Я САМА ЗАКРУЧЕНА
ЖИЗНЕЮ ЗАУЧЕНА
КАК МЕНЯЛИ ЛИМОНАД
БУДЕШЬ ЧЁРНЫЙ ШОКОЛАД
ХОЧЕШЬ СОКУ САШЕНЬКА
ЛЕДЯНОГО ЗА ЩЕКУ
и стоит она одна
в безобраза влюблена
Плач Московны
не хватает слову соли
и бамбук давно пустой
вот и тётенька под сорок
вот и дяденька за сто
он слюною горько брызжет
потрясая кулаком
или выкупит полжизни
за мешочек с молоком
я могу быть очень пьяной
плакать сразу за троих
зализать чужие раны
расковыривать свои
паразитка-повилика
вместо голема имбирь
дай мне Господи таджика
и перенеси в Сибирь
* * *
Царь-пересмешник, мой родной кулик,
нахваливай бурливые болота,
навешивай на люльку сердолик,
чтоб города оберегало что-то.
Рисуй сурьмой восточные глаза,
укутывай луга в халат халдейский.
Под облаками ткани и базар,
как зеркало, повёрнутое в детство.
Целуй-целуй застывшее лицо —
мы с места никуда не уходили.
Я говорю с любимым мертвецом,
как будто он чужой и невредимый,
как будто не земля его взяла,
не обернулась чёрною вдовою,
а снова в ночь царица родила —
своё, недолговечное, живое.
* * *
Мой маленький сын не может уснуть —
ушастый пшенок на подушке.
Ну что же ты, Боже, шепни что-нибудь:
кукушка, ракушка, вертушка…
Про рыцарей рано, про войны темно
ещё не закрылась макушка.
И вертится лунное веретено:
кукушка, ракушка, вертушка…
Когда из травы поспевает зерно,
и кажется гром погремушкой,
из детства, которое совершено:
кукушка, ракушка, вертушка…
Где плод на деревьях краснее любви,
а я уже душка-старушка,
Ты главное Слово ему назови:
кукушка, ракушка, вертушка…
* * *
Сначала выращиваешь ему листья и стебли,
ждёшь, когда зацветёт,
поливаешь, чтобы росло, как у всех
Потом вручаешь ржавое зубило и объясняешь,
что вокруг демоны да кабаны,
лисы також, подлые кашалоты,
подиисусовы израильские ослики,
подбуддовы пакитанские слоны,
святые людоеды,
тихвинский дикобраз,
ветошь вместо души,
леонидфёдоровские танцующие штаны
Инда топнешь лапкой по песку — и всё враз исчезнет:
(Радость-то кака!)
и дикобраз, и ветошь, и зубило
* * *
...кладешь в тарелочку горошек
я царь тигровая змея
какой же всё-таки хороший
какой шокирующий я!
и извиваясь на матрасе
от райских искусов вкусив
я ужасающе прекрасен
и отвратительно красив
СКЕЛЕТЫ ШКАФА МОЕГО
/по следам Фёдора Сваровского/
Не вздумайте!
У меня как раз зеркальные и раздвижные.
В них скелеты ещё и размножаются.
А как перестают помещаться,
выбивают зеркальные и раздвижные.
А они тяжёлые.
Зеркальные и раздвижные.
Даже по нынешним временам.
Зеркальные и раздвижные.
Не дай божé, на голову рухнет!
Вся эта раздвижная старина.
/немного о бесплотной/
залезешь к доброй женщине в живот
о жизни возвестишь многоэтажно
плывёт по океану кашалот —
большой, межатлантический, винтажный
у кашалота брюхо темноты
глаза планет, повадки мезозойца
вот девять женщин гладят животы
а надо выбрать ту, в которой солнце
левиафанье рыло над волной
заголосишь из чрева преисподней:
— мне с той, что вечно связана со мной,
бессмертнее, китовее, свободней
2015, 2016 гг.
ЯНА ЮЗВАК
Угонзай
стихотворения из книги
Стихотворения
Зверь-человек — священное чудише сикхов — сопромат
стихи
По эту сторону сна
стихи
Поэма героев
Балда
стихи