|
на середине мира алфавит станция новое столетие москва СПб АЛЕКСЕЙ УМОРИН
Поэт и писатель
Родился в 1959, в Сумгаите (Азербайджан), после школы работал токарем, потом служил в армии. Окончил ф-т журналистики Уральского Госуниверситета. Ныне — скульптор. Не являюсь членом любых союзов. Свободен. Привержен двум общеизвестным авторам «золотого» и трём — «серебряного века» русской поэзии (О.Э.М., А.А.А, Б.П.). Плюс — Александру Ерёменко, Бродскому, Кушнеру и — стихотворению А.Застырца «Нафталин». …Разумеется, Гомер, Русская Классика, — и Борхес, и Селинджер, и Фолкнер… В литературе ненавижу многих. Список расширяется. Стихи пишу с октября 2005 года. Люблю котов. КОД ИСХОДА
часть первая: ТУМАН. ПЕСОК. ТУМАН Туман таскает нить, сидит за занавеской, течёт белёсою водой. Он мог бы задушить мир леской! Но, — мир пустой. — Мир вянет, когда он струится. ...Стоит, течёт. И только голосами - птицы. Но те не в счёт. ...Дракон, собака, львица... — Туман навил на нить звериные и наши лица. И не повременит, не остановит хода пьесы, где маски шевелят друг друга... — Из-за занавески глядит на свой обряд, на действо тайное, неясно скользящее вокруг. — Склонясь, зовёт тебя на царство. Пока — как друг. ВОРОН У легких воронов нет дома и дверей в сенях, куда стучатся листья. Есть только дерево, да поле — простыней, укрытое осенним свистом осипшего дождя, уставшего трясти берестяные короба с водой и — кусты, продутые насквозь, — кусты, да небо, подсиненное зарею. И стая носит воду в небо, там живет, стирая ткани темные погоды. За тучей плот ее плывет под черным парусом породы, Минуя земли, грозы, города — до островов песчаных и горячих, где будет дом. И, чтоб играть тогда, — украден самый яркий мячик! СЛОВА Где слово обращается в ладонь, — в густой и красный твердый камень, который можно взять руками и снова обратить его в ладонь. Где слово обращается в себя — блестящую стеклянную улитку, бегущую по улице на нитке, на шейке бусы теребя... Где слово обращается в гранит, курлычет, плачет и щекочет, и ничего от нас не хочет, а только бусы теребит — там я, на полустанке старом, болотцем, с удочкой, в залатанных штанах, бреду, укутанный закатным алым варом. По горлышко в словах. ХОДЯТ... Ходят ежи. Ежи серые, ласковые, — ходят, ходят, шевеля головой. Ходят ежи, перекидывая мостик сказки нам через день, год... Через город твой. — Через улицы, улицы длинные ходят, ходят, лапками трогают нас, слова темные их, будто с иконы старинной — проступают и смотрят в дырочки глаз. Видят марево там, зарево — варево дымное, ...видят, слышат, булькающее внутри... Знают все и отмечают невинного и обиженную... Для чего фонари и зажигают старенькие фонарщики с длинными палочками. Это и есть ежи. Чтобы знали злые ли добрые девочки — мальчики: Каждый... Каждый в ладонях судьбы лежит. ВОРОНЬЕ Снег бескраен и бел, а люди черны. Жесткокрылы, черны, словно воронов стаи. Я бы это, конечно, сказать не умел, Будь, как снег. — Но, вот сорок, летаю. Как бесслышно он лёг, этот лёгкий снежок, этим тоже со мной ни на йоту несхожий. ...Если б мочь... Если б смог, я бы так же у ног У твоих лёг, случайный прохожий. Быть неслышным, неспешным, воздушным — везде, в самом тёмном углу опускаясь без страха. Чтобы выбелить землю ненадолго — ну, Как старуха, для смерти стирая рубаху. Стать свободным — не каркать, не щурить глазок на кусочки сыров, что разложены розно. Но быть сразу — везде. А закончится срок — Петь ручьём, течь до моря, до синей полоски.... Стать водой — коль вода! Быть землёй — коль земля! Окончательным стать, завершённым, бессмертным... Не юлить, не скучать меж границ у руля, враво-влево ложась, отгоняемый ветром! ...Быть как снег — это значит придти навсегда. До конца своего, до последнего часа... — Стать собой. — Укрывать, белым быть... И — растаять в лучах, Оставляя мечту чёрным комьям из мяса. ПЕСОК Быть секутором, жестким. Пересекать напрямик, вопреки теореме, синусам и задаче бесконечными пыльными — материк. Азию, — лентами неудачи рассекать зеркала себя — сухожилья, хрящи ломких воинов, скованных из железа, уходить под дожди, презирая плащи, Архимеду в песочницу «Бесполезно» бросить, шагая в последний бой, статер в поясе завещать гетере, чей подарок, увы, причиняет боль, но был искренним. В их манере... — Что останется? Сын в метрополии. Снег не увиденный — варвары явно лгали. — Век тысячелетия, где прорех больше, чем мы их прорубали. МЕХАНИЗМ ВРЕМЕНИ ...Да и жить этим можно — старинным, тугим, золотым механизмом холодной погоды. Выходить осторожно, неся горстью дым можжевеловой ветки — в дар старому году.. Чтобы галку в часах холодов, — так легко, двумя пальцами за гребешок укрепляя, на струе тонкой, времени, И молоко, в мелком блюдце, из чайника, не забывая... А потом, налегке, проверять паспорта у дождя, у синицы, укрывшейся в ветках, Без перчат, без пальто,без рукав, — из шарфа убежав полетать с ветром в клетчатой кепке... Уходить погулять — как девчонка с моста, На прогулку с зонтом, а вернуться — не знаю... шерстяные снега намотавши до рта, улизнуть за котом на минутку — до мая... Или нет, — к сентябрю! Чуя запах листвы, что старательный дворник, собрав, поджигает, и дышать горьким дымом, пока головы для тончайшего звона — до края хватает. Будь шершавый, как дым. Обернись им до слёз. И потом, отбежав, ветру веки подставив, Стой, их крепко смежив... Пусть, как ворох волос оживает зеркальная память. А КАК НЕ УЛЕТЕТЬ... А как не улететь? Вон там — за занавеской, прозрачной и раздутой пузырём налит стакан окна голубизной небесой, весенним днём. Весенним и весёлым светлым, насквозь лучи... Вон там, вон там — за занавеской всего!.. — Стучит! нет, слышишь, вот, стучит же, дурак в плече, в плечо. — Надолго ли? И много ль надо птице? Ну, что еще еще что, кроме оторваться и — вон, в стакан где синь!! — Пропасть? .. А что б и не пропасть мне? ...И не проси. СОННОЕ Сон душит, душит как удав, Он темя плющит тяжело...
-векий...
Прав — не прав закладывает ущи,заглаживает, ластой льнет живот согреет, и если только не соврет, — умеет назад везет меня совсем, где молоко коровы волной ходило возле стен, и время было новым. Чещуйчатое время — сом, ли — сон-удав сползалось из половинок, чей узор ворОм ушел под занавесь... ...дыша на занавеску сном горячим, молча чтоб молоко — змея шла в дом... Как доча... ТОСКА Тоска стоит у моря. — Без носка. Рубашка на три пуговки... В песках по берегу, волна, тоски следы, стирает. Чашечки воды рябы под ветром осени, где след уводит в степь. Под дождь. За желтый свет в прорывах туч, за дали и пролив, где тень зимы лежит, белки прикрыв. КАК ТОНКУЮ БЕЧОВКУ... Как тонкую бечевку на пальчик намотай летучую коровку, оранжевый трамвай, и броневик железный чей ключик заводной, остался бесполезным пружиночке тугой. ...И толстые колеса троллейбуса домой, он ездит сам, без спроса а тоненькой рукой вверху цепляет нитку, что, к пальцу твоему примотанная, зыбко уводит в сон и тьму. Я НЕ ЧЕТА ВАМ Я не чета вам. Я — черта дня с ночью. Вы — рядом. И не пустота, — так... Прочии. Вы — бедность в узости норы. Над хлебом. Я — путь Божественной игры под небом. КОД ИСХОДА ... Взяв чуть-чуть выше четких этажей, Стеклянных стенок, кабинетной дроби, Лететь над париками у пажей И женщин королевской синей крови, Не задевая волоса, сквозь облако духов, Минуя нитки просьб, острее бритвы, Как кошка в дом идет — так, в край костров, На лязг мечей, на вой молитвы… На запах моря, крови цвет — Где правды жесткие колосья, Из снов, из ворохов конфет, Из мякоти многоголосья — Кристаллом стать! Сломив печать конверта, где судьба лежала, отбросить мирный ад, как рать, и очутиться у начала уже себя… — Рискни! — сменяв, ключ от квартиры на подковы, — качнуться книзу, чтоб совпасть, — в часах, — со стрелкой жизни новой... АЛЕКСЕЙ УМОРИН
На Середине Мира Код исхода:
книга стихов Туман. Песок. Глиняные пауки Числа НАВИГАЦИЯ
вести на середине мира станция новое столетие город золотой корни и ветви озарения |