|
на середине мира алфавит станция новое столетие москва СПб ДМИТРИЙ АВАЛИАНИ6. 08. 1938 — 2003СТИХИ ИЗ КНИГИ "ЛАЗУРНЫЕ КУВШИНЫ"издательство Ивана Лимбаха, СПб, 2000, 1 000 экз, 152 стр.
Книга составлена автором * * * Не Тютчев, но Пушкин Ассирия — та же Россия наследство от Ноя насмешка над ним, над мессией И смех белозуб беломраморный брызжет по-Зевски, и исповедь после дуэли так чистосердечна по-детски А в латах ландскнехта пчелиный над рыльцем кто высосал сердце под пледом сидит погорельцем Но Черная речка все так же стоит расступясь еще не сомкнулась волны виноградная связь * * * Едва вдохнул Господь-младенец, звезды забрезжил леденец, из мрака черного как перец внесли кудесники ларец. Пастух укутал шерстью ноги, ложесна отворившие, по книге небес сиявших звездочет сказал, куда стезя течет. Рога покачивались мерно, овечка говорила: мир вам, осел молчал жестоковыйно, собрат его седлался верный. Собрались, вылезли задами. туман дышал как вол над ними, и в каждом проплывавшем доме как в яме притаилось время. Здесь завтра будет крик детей, заблещет меч кривой как месяц. Но нынче миг сильней властей, и в этот час ликуй и смейся. Мы спасены, хоть путь еще далек и пирамиды нам предстанут. Расти, зерно, и вкось и вбок, пока глаза на свет не взглянут. * * * Воистину, ветвистые деревья не варианты вы и не сомненья Как ходоки в столицу из деревни вы протянулись к солнцу Воскресенья И для того изломанность изгиба чтоб каждому сказать свое спасибо насколько только выразить способно свой зов, не подражая, бесподобно. * * * Октябрь мой лицейская игра засесть за пир и быть со всем в сборе в межвременном услышать разговоре в глухом бору напевы комара Вот таинство, вот вежество пера: хрустальный звон с лесоповалом в хоре в преображающем фаворе нет разницы, что завтра, что вчера Не сетуй же что вызван до утра что воронье хрипит о нэвэрморе грядущего волнуемое море всегда с тобой, судьба сколь ни хитра Ни тяжесть лба ни крутизна бедра ни камень воском дышащий в соборе не утолят ничьей душевной хвори пока не взглянешь в мощь добра * * * К открытию готовность — это все, из ничего, как чистый белый снег как будто незнакомку вдруг настиг и заглянув почувствовал свое Земля! Земля! — кто с мачты прокричал, тому бочонок, пей тому, гуляй мычаньем, лаем путника встречай который заблудился и устал Итак ответь на все, что невзначай глуши ночной подножный хруст почуй и свежий взгляд как первый поцелуй на черный день храни что Бог послал * * * Чем все подлей тем подлиннее боль едва подумал как взяла зевота на улице и воздух как болото лишь некого назвать — юродивый, юдоль А есть же способ — нет меня, сказать авось польет в пустоты благодать сосуды сообщаются, но кто наполнит опустевшее пальто Решусь ли чтобы солнечная лава все залила, и ниши и анклавы я так привык толочься возле хлева не заходя танцуя для сугрева * * * Другой души касаешься когда вдруг понимаешь — здесь предел свободы не погрузиться в те водопроводы рекой остаться, где стрекоз слюда Один лишь Бог не оседлает на искренность поймав не подомнет вот дерево вот воздух вот полет простор квадрат и круг соединяет Но их не соизмерить никогда отдельным будь как та и та звезда беседуя гори но не сливайся лишь согласись — ты прав ну да, ну да. * * * Безглазые деревья это лучше иначе бы мне не дали покоя освобождения от боли когда бы взгляд я их заметил жгучий О, медленно скользить по их извивам о, понимать их спрятанную душу боящуюся выглянуть наружу чтобы не видеть раны и нарывы * * * Кота шипенье, гуся и змеи лавины тихое начало хотя труба еще не прозвучала хоть не сошли составы с колеи Сейсмограф ни к чему смотри, как в дни твои наружу лезет все что тьмы искало срывает нежность покрывало и на свету рокочут соловьи Покоя нет теперь как ни зови все дышит провозвестием обвала свеча уже затрепетала качнулись головы Ваала и вот уж их — как не бывало: бегут потока мощные струи * * * Ангела смерти тысячеглазое тело зрячие пальцы ноги в сетчатке и темя правого левого верха и низа переда зада преодоление одностороннего взгляда Вот она правда ночная лампочки голой озноб заповедь больше Синая воздух у входа взахлеб * * * Если собак отпустить на волю стали бы сызнова волки если бы все мы надели ермолки Бог Авраама нам новой не выдал бы роли Если же нет никого на престоле лишь зодиака вечно спорящий парламент в паре с тобою ситный дружок под парами что бы нам выдумать чтоб уклониться от боли Если же есть взгляд вездесущего Бога дай ему Бог пробиться минуя прислугу я не отвел бы глаза не закрылся бы книгой встретил бы взор через ливень звериного бега * * * Тягостно накануне, завтра узнаю — не умер никто никогда не умрет а нынче землей забит мой рот Каин покается камень отвалится только и Авель не ангел, мне кажется Смирное тихое если разрыхлю я - тысячу бесов, вихри их выдохну Только тогда и воскресну скуку великую скину душу чужую постигну все мне, скажу интересно * * * Любое воплощение — кощунство но больно обольщение искусства и влазя и пифагоровы штаны самим себе уже мы не равны А мы равны и облаку и мрази, славянской вязи, лебедю в узде где щука тянет вниз, перечит рак звезде и колесо скрипит и просит бычьей мази * * * Святая Русь, Ивашка-дурачок, да пристальный монашеский зрачок - санпропускник, где щучат нас на вшивость, старушечьи персты, святейшеская милость, а ты лепи площадным петушком, загни погуще небылицу, с три короба наври, а про перо Жар-птицы ни пол-словца — и шасть в кусты с мешком. * * * Степенность нищего, священный жест царя. Сквозь пригородный поезд проходя поверх накрывшихся газетой напрасны ваши пируэты Поэты не нужны, не слышен трубный глас. Под стук колес не слышится рассказ достаточно живой и горький, чтобы и рюрики и йорики, И в варежке варяжской медяки, венцы и шутовские колпаки — чтоб это все разбередило вас под стук колес в морозный поздний час. * * * За что судьба, ослица Валаама волочит нас Сибирью Варлаама в звериный вой сквозь ворох белых мух за вероломный мечущийся дух за посмеявшегося Хама. Ослиный путь до Иерусалима нас как язык до Киева ведешь ты засыпаны погибельные мощи за правду и сомнения гонимых чтобы вздохнулось — Авва отче, не утаи, все объясни мне… * * * Если, Отче, Ты — наш то мы — не пустой звук надо ношу тащить быть слугой у Твоих слуг и устав от трудов в хороводе брести на луг и венки надевать не на своих подруг одиночество не спасает возвращение неизбежно в эти воды бегущие вешние в эти зимы с сухими глазами * * * Благовещенье — сева начало, обнимание неба с землей, отозвалась, вздохнула, сказала, Да! — ответила, Боже ты мой. И как будто часы переставя на декретное время в себе, задышала незримою славой — где-то ангел играл на трубе. Послесловие Данилы Давыдова к «Лазурным кувшинам» ДМИТРИЙ АВАЛИАНИ И ЛЕОНИД АРОНЗОН очерк-воспоминание (ЧНБ) РАЙСКИЙ САД — ОСЕНИЙ САД об одном стихотворении Леонида Аронзона Стихи: Пламя в пурге — листовертни — панторифмы — историфмы — палиндромы на сайте Дмитрия Кузьмина Стихи на сайте Ивана Ахметьева «Неофициальная поэзия» Стихи и палиндромы на сайте Игоря Бурдонова ЖЗ: список публикаций текстов Д. Авалиани Тексты на сайте Андрея Рубцова РЕВЗВЕРЬ: О Дмитрии Авалиани на середине мира Вера. Надежда. Любовь. новое столетие город золотой корни и ветви москва |
