|
на середине мира алфавит станция у врат зари Андрей Полонский: эссе. Из Странствий стихи. Страстная Пятница стихи стихи тринадцатого года император подсознания: из текстов 2016 — 2017 гг. о поэзии на июнь 2017 г. Коронические этюды Нас пора кончать. Стихотворения 2020 АНДРЕЙ ПОЛОНСКИЙ ИМПЕРАТОР ПОДCОЗНАНИЯ
Из текстов 2016 — 2017 годов * В городе человек, В городе не одинок, У него есть требник, У него есть вино. Ещё он игрок, Икс, игрек, зет, Сам себе венок, Сам себе портрет. Потребитель, лубок, Потрошитель тенет, Последний кивок, Случайный отсвет. В городе человек, В городе не клинок, Клин клином, — и новый век Нечаянно и не впрок. В городе человек Уже утро. Восемь. Вот жесть. Ноль, плюс один, дождь и снег, Перед тем, как заснуть, поесть. За и против В мире еще остались зоны свободы. Они, — как свидетельствуют скачанные мной тексты, — совершенно случайны, никакой тайны, попросту помяни — Ауробиндовиль, Христиания. Будто старые знакомцы, эти поселения жили и были убиты, а я там смотрел кино, пил пиво, курил траву, видел хиппаря лет семидесяти и его семнадцатилетнюю подружку в выцветшем кимоно,
даже мойкой полоснул себе по руке, чтоб прочувствовать, что все оно наяву. Так, что закончим о радости. Вот бы явиться в такую страну, где нет курсов валют, запрещенных веществ, где в центральном парке десятиминутный минет — частный эпизод, а не карнавальный жест. Google-карты, Osmand. Яндекс и прочая такая история Не помогают. Едешь и путаешься среди чужого народа. Иногда я думаю, может быть и стоило бы Купить в букинисте атлас 1968 года. * В этой скудости ранней И безбытности строгой Мне идти полупьяному Непроезжей дорогой Сквозь забыть и случиться, К неизвестному граду, Где летают жар-птицы, Да по весеннему саду, Где живёт император Моего подсознания, Превращающий в опиум Понты и желания. * Не то, чтоб побоку и боком, не то, чтоб базовый расчет, но все мы ходим перед Богом, нас неизбежно Он пасет. Седлая новую девицу, томясь от лени и тоски, насмешники и очевидцы, мы — только тень Его руки. Хотим — отчасти, можем — еле, Под камень ляжем и заснем. Но если что-нибудь сумели — Всё — для Него, и всё — о Нём Воскресение Христово в свете хайдегеровской проблематики. Бытие там иль Сущее — Конструкция не несущая, Избыточное украшение Нашего воскрешения. С утра и до самого ужина Сегодня мы мимо ужаса, Насвистываем и поплевываем На умствования бестолковые. Пусть отправляются в задницу Те, кто гнобят и дразнятся Отсутствием всего и всякого, Иосифа и Иакова, Шекспира, Гомера, Плотина И самых нас, что едино. * Шел философ по лесу, думал — то не лес, полый образ, то есть сущностного без. Шел за ним индеец, думал — что за на-х, может это демон в клетчатых штанах? Ща проверим черта честною стрелой, если будет мертвый, значит, был живой. Если же обманно рассеется, как дым, надо звать шамана — сущность перед ним. Листая давно прочитанного Бодрийяра То, что имеют они, и то, что не имею я, То, что умеют они, и то, что не умею я, То, что смеют они, и то, что не смею я То, отчего точнее они, но не точнее я, То, отчего темнее они, но не темнее я, То, отчего тени они, но я — это я Помяни меня, Господи, во Царствии Твоем * В том числе и потому Невозможно по уму, Что ума не достаёт На ментальный перелет От обыденной печали До того, что Есть в начале. Если ж взять в сухом остатке, Мы играем с правдой в прятки, Раз-два-три-четыре-пять, Нас находят, и опять, Глядь, ума не достает На ментальный перелет Ото всюду до туда, От не буду до Суда. Ялтинская бухта Что было путем, пусть мнится теперь типиконом, Не то, чтоб иконой, но было б молиться о ком, Над городом плач об убитых и не отомщенных, Отмщенье, однако, объявлено тяжким грехом … Курортное место, известно — курортное место, Зеленое море, лазурные небеса, На каждый участок земли подходящий инвестор, А по ночам голоса. Мария Петровна, Сергей Алексеевич, Даша, Марина и Саша, коллежский асессор Смирнов… Пространство потеряно, местное время — не наше, И ветер не нов… Часовня у моря. Гармония церкви и власти. Здесь будут встречаться, на счастье монеты бросать, Глупить, огрызаться, насмешничать, падать в объятья, На серые гривы с причала высокого ссать… Но им что за дело, ушедшим в холодную воду, До наших занятий, объятий и добрых примет? — Поручик Авдеев, ротмистр Николаев-Негода И Вася Игнатьев случайно, тринадцати лет… * Я спросил старого каббалиста как мне снова стать тринадцатилетним, играть в футбол, танцевать твист, кататься на велосипеде летней ночью. Старик ответил: учи иврит, есть буква, обозначающая начало, число один, источник жизни, пламя, сжигающее пустые годы. Еще можешь надкусить молодой месяц, принести ему в жертву молочного ягненка, тринадцать желудей с растущего на перевале дуба, корочку черствого хлеба времен минувшей войны. Но это искусство ветреников, распаливших единого Бога, так что существует риск ошибиться, попасть на далекий остров, где светлокудрая людоедка будет гонять тебя до полуночи, оседлает любительница верховой езды. Старик пил чистую воду моего бессмертия, чертил криптограммы, ограждал себя кругом, круг рисовал без циркуля, точно и молниеносно, никогда не ошибался, никогда не смотрел в глаза. Я спросил его еще раз, уже с издевкой, отчего ты не смотришь в глаза, что-то скрываешь? — Он ответил, как я и ожидал: ты не выдержишь моего взгляда и станешь тринадцатилетним. Ты забудешь, как тебе исполнилось двадцать пять, тридцать, сорок, согласен? — и хрестоматийно поднял бровь. Я мотнул головой, ведь это другое дело, совершенно другая песня... Когда б я сам выучил иврит, принес жертву, попал на остров, оседлал девицу, играя в футбол, помнил, как странствовал двадцатипятилетним, в сорок два, наконец, очнулся — земля прекрасна.... Но такого пути, — старик сказал мне, — не существует. * Не всегда все случается так, как ты думаешь, дальше, не всегда все случается так, как ты хочешь, помимо, не всегда все случается так, как бывает, и кстати, не всегда все случается так, как обычно. Но все же подступает весна от поморских туманов до ясновельможного Крыма, все, что будет — случится, бессмысленно и неотвратимо. * Трамвай 41 маршрута едет по Лифляндской улице, разрезающей надвое парк Екатерингоф,
Огни, снег, ни единого прохожего, ни единой машины,Такое ощущение, что сейчас можно сделать шаг в любую сторону, В прошлое, в будущее, к звёздам, в магму и к ядру земли, Никакие объяснения не работают, никакие законы не действуют, Но это только иллюзия. Первый автомобиль, и ты снова Дата рождения, номер паспорта, фамилия, имя, индивидуальный налоговый номер. * Не выбраться живыми, А как ещё иначе. Что я тоскую? — имя Останется тем паче. Строка и оговорка, Случайная заметка. За жизнь тебе четвёрка, И то неплохо, детка. Вот наивняк. Послушай Лжеца и баламута, Неужто ваши души Нужны ещё кому-то? Как жили-умирали, Куда впотьмах глядели, Все сны и трали-вали, Идеи еле-еле, Игривые стрекозы, Блудливые дела, Бессмертия заноза И музыки игла. * Когда начнут, кого качну, Куда успею, Прыжки на прочность в ширину, Петля на шею. Сегодня свет сквозь облака, Вчера засада, И никого ещё пока Не жаль. А надо Жалеть и мёртвых и живых, Дороги, здания, Поскольку каждый в сетке их Ждёт наказания. Поскольку ты один из них, Ловец желания. * Нет ничего непреложного и сложного, Нет никого плечистого и чистого, То-то же... Шел по следу волка, Остался только вой, Волк растворился без остатка В сыром осеннем воздухе... Только я о нем и помню... * Становится трудней молиться, Рука немеет и дрожит, Еще вчера был очевидцем, Сегодня — смотришь — вечный жид. Кому ты оказался нужен, Кому хотел и смог помочь? Похлебка жидкая на ужин, В Устюжне — стужа, в Тотьме — ночь. * Лепота — Вселенная, «Добре», &mdash Он сказал, Наша кровь по венам, Но не навсегда. На вокзале голенькый, С тощею тетрадкой, Каждый будет горбиться И смотреться гадко. А конвой спесивый Укрепит собой Веру в справедливость, Правду и любовь. * (туда или оттуда я иду) смотрю уплывает уплывает пространство что еще надо? — поводырю — чтоб проще — постоянства — привычного блуда, ежедневной еды, преимущественно дармовой, все это будет, будет, как только мы вернемся домой обнюхивая привычные закоулки на средней длины поводке, получаешь удовольствие от прогулки, от крепкой хозяйской руки, но в то, что мерещится вдалеке — долины, дороги и городки — верят одни придурки, наивные простаки. * Остается времени мало, Мало времени остается, Вокруг хорошие люди Умирают, читают книги, Расстаются, считают деньги, Улыбаются, чистят зубы. Разумеется, Николаев Помнит девушку из Мадрида, Как она сочиняла хокку На ему непонятном испанском. Но голландец по имени Ларри Оказался ещё забавней, Он тогда продавал статуэтки И умело крутил самокрутку. Мы такую придумали землю, Что теперь не умеем расстаться, Если проще смотреть на вещи, Меньше будет снов и желаний, — Говорил один Бернардино, И внимала одна Лоретта, В тех краях продавщицы пирожных Обожают подобные речи. * Играю красное и черное, На что поставить? — непонятно, Торжеств не надо, мы ученые, Господь, пусти меня обратно. В повестке дня похолодание, Обрыв, безумие, расплата, Я не сумел понять задания, Господь, прими меня как брата. Страна в смятенье, город в инее, Всех озарений — на полслова, Господь, прости меня по имени, Такого грешного, такого… |